Признание в любви

Эми как раз проходила мимо огромного вестибюля, когда увидела ее и вздрогнула от неожиданности. Последние несколько дней она демонизировала Клариссу Карлайл, представляла ее мрачной версией диснеевской Злой королевы; даже на фото из светских журналов, которые Эми нашла в Интернете, в глазах Клариссы можно было заметить злобный блеск. Но в реальности не обнаружилось ничего подобного. Кларисса была самой обычной женщиной. Точнее, обычной женщиной, прожившей жизнь в необычайной роскоши. Она определенно обладала царственной осанкой и грациозной походкой – Эми не могла не обратить на это внимание, когда Кларисса направилась к ней. Величественности добавляли бриллианты на шее и длинное бархатное платье. Чертам лица Клариссы не хватало той тонкости, которой отличалась Джорджия, но семейное сходство было очевидно.

«О боже, неужели я и правда собираюсь это сделать?» – спросила себя Эми, уже решив пройти мимо и, возможно, отложить это все на завтра. Или на послезавтра.

– Здравствуй. Насколько я знаю, ты новая подруга Уилла, – сказала Кларисса, останавливаясь перед ней.

О черт!

– Да, – ответила Эми и запнулась. – Полагаю, это я.

Старая леди протянула ей руку, и Эми помолчала секунду, глядя на нее. Джорджия говорила, что в молодости Кларисса работала секретаршей в «Вог». Любовь к моде за минувшие годы определенно не угасла. Глядя на изумительную вышивку и покрой ее платья, Эми была уверена, что оно «от кутюр».

– Кларисса Карлайл. Я тетя Уилла.

– Эми Кэррелл.

– О, ты американка? – сказала Кларисса. – Как это свежо. Я рада, что у Уилла появилась новая… Как это сегодня называется? Партнерша, верно? Он очень милый мальчик.

Эми решила, что ничего не добьется, исправляя ошибку старой женщины, поэтому просто улыбнулась.

– А почему ты бродишь по дому в одиночестве? – спросила Кларисса с отточенным британским акцентом.

– Я подумала, что Уилл миллион раз ходил по этому дому. И решила не утомлять его просьбами устроить мне обзорную экскурсию.

– О, наша семья никогда не устанет показывать этот дом. Он совершенен. Уилл рассказал мне, что ты танцовщица. Вы познакомились в театре? Наверное, на последнем проекте Уилла? Того, что идет в Ройал-Корте?

«Ройал-Корт? Кто-то явно слишком скромничает», – подумала Эми.

– Нет, мы познакомились через общего друга, – сказала она, понимая, что нужный момент настал. – Это член вашей семьи. Джорджия Гамильтон.

На лице Клариссы не дрогнул ни один мускул. Его выражение нисколько не изменилось – и для Эми это стало знаком куда более явным, чем оскал.

– Джорджия? – ровным тоном произнесла Кларисса. – Как она поживает?

Ей действительно не все равно? Она искренне интересуется своей кузиной, которую не видела уже пятьдесят лет, не считая беглого взгляда на Регент-стрит? Наверное, Кларисса время от времени вспоминала о Джорджии – да и как она могла о ней не вспоминать, учитывая трагические обстоятельства их разрыва? Или она научилась жить со всем этим, выбросив из головы неприятные воспоминания?

– Не очень хорошо, если честно, – сказала Эми. – По правде говоря, она считает, что ей недолго осталось жить.

А вот это уже вызвало реакцию. Кларисса вздрогнула, как от пощечины. Ее лицо побледнело, лишь на щеках оставались розовые пятна.

– Врачи могут что-нибудь сделать?

Эми покачала головой.

– По всей видимости, нет – хотя она не испытывает боли, способна ходить и сама о себе заботиться.

– Это, по крайней мере, хоть что-то, – сказала Кларисса, глядя в пол.

– Мы с ней недавно вместе были в Нью-Йорке, – произнесла Эми.

– В Нью-Йорке?

– Да, это город, который Джорджия отчаянно хотела увидеть. А потом я выяснила причину, по которой она так стремилась туда попасть – именно в Нью-Йорке она собиралась провести медовый месяц со своим женихом.

Кларисса нахмурилась.

– Да, я слышала, что она была замужем.

– С другим женихом, – сказала Эми, внимательно глядя на Клариссу. – Я имела в виду Эдварда.

Старая женщина покачала головой.

– Прости, я не видела Джорджию много лет. Я знаю этого Эдварда?

– Да, Кларисса. Это Эдвард Карлайл, брат вашего мужа. Вы, наверное, его помните. Ведь это вы обвинили его в изнасиловании.

Эми слышала выражение «ее лицо окаменело», но до сих пор не до конца понимала его значение. Черты Клариссы действительно застыли, словно были высечены из камня.

– Кажется, ты меня с кем-то перепутала, – ровным, выдержанным тоном произнесла женщина.

Если неожиданное упоминание о Джорджии и выбило почву у нее из-под ног, то теперь растерянность исчезла и она вновь стала хозяйкой дома – высокомерной, ледяной светской дамой.

«Давай, Эми, не смей сдаваться!» – сказала себе девушка. И вспомнила о том, как Джорджия упала в своей квартире, как рассыпались по ковру ее цветы, вспомнила об истории, которую та рассказала, и о выражении все еще слишком свежей боли на ее лице, когда она говорила об Эдварде, и о своей любви, и о несчастье, которое их постигло.