Признания шпиона

Хочу прояснить один момент. Я не преувеличил, сказав о том, что около дюжины моих начальников были некомпетентны и в целом достойны презрения не только в профессиональном смысле, но нередко и чисто по-человечески. Некоторые из моих боссов были омерзительны. Им доставляло удовольствие соблазнять жён их собственных сотрудников и жестоко разрушать карьеры офицеров.

Теперь вернёмся к моему собственничеству. В середине 80-х я почувствовал отчуждение, словно "кто-то" отнял у меня моё Управление. И это отчуждение, естественно, усилилось после того, как я начал сотрудничать с русскими. Почувствовал ли я, что моя глубокая личная связь с Управлением закончилась? Да… Я ощутил себя не только независимым, но, возможно, и покинутым. Эта покинутость разрушила мою веру в борьбу сил света и тьмы. Я стал наёмником, несущим ответственность только перед самим собой. Мои собственные желания вышли на первый план.

Говорят другие

Рик мог заработать в КГБ миллионы, не выдав ни одного имени. Он мог просто сообщить им о технических операциях. У него не было необходимости делать то, что он сделал. Он поступил так по своей собственной инициативе. КГБ даже не пришлось вытягивать из него информацию. Возьмём Полякова Это же был старик! Он вышел в отставку! Он давно уже не шпионил! Он жил на даче и играл с внуками! Зачем Рик рассказал о нем КГБ? Зачем?

Жанна Вертефей, ЦРУ

Когда мы с Риком ссорились, я говорила ему: "Почему ты меня не ударишь? Это было бы лучше, чем говорить или делать вещи, которые ты на меня обрушиваешь. Это же психологическая пытка"

Розарио Эймс

Не все предатели одинаковы. Конечно, некоторые из русских, которых мы завербовали, пошли на это ради денег. Среди них попадались отвратительные типы. Но не все были такими. Если нас, американцев, не устраивает, что делает наше правительство, у нас сколько угодно способов об этом заявить. Можно написать письмо президенту, баллотироваться в конгресс, вступить в группу или организацию протеста и бороться за перемены. У них не было этих возможностей, особенно у жителей восточной Европы, которым не нравилось, что Советы вытворяли в их странах. Для многих из них шпионаж стал протестом против несправедливостей, которые они видели.

Санди Граймс, ЦРУ

Я не думаю, что Рик считает себя плохим американцем. Джон Уокер, к примеру, причинил своей стране ущерб. Рик же участвовал в делах — шпион против шпиона. Из-за Рика нация ничем не рисковала.

Чак Уиндли, школьный приятель

Несколько раз, когда мы вместе обедали, Рик напивался. Потом он просил меня." "Пожалуйста, не говори своей жене, что ты был со мой. Я не хочу, чтобы она рассказала об этом Розарио. У меня будут дома неприятности"

Ричард Турман, Госдепартамент

Больше всего на свете Рик любил актёрскую игру.

Школьный друг

Настоящих мужчин мало. У многих кишка тонка — им недостаёт мужества и чести, чтобы называться мужчиной. Я думала, что он не такой. Однако его мужских достоинств не хватило на то, чтобы не допустить, чтобы это со мной случилось, чтобы защитить меня.

Розарио Эймс

Глава 22

После встречи в декабре 1990 года в Боготе офицер КГБ, известный Рику только под именем Андрэ, возвратился в Москву с потрясающими новостями. Андрэ (или Юрий Кареткин) вручил генерал-лейтенанту Леониду Шебаршину, недавно возглавившему Первое главное управление, записку, написанную Эймсом. «Я выяснил, что Пролог — это псевдоним офицера из второго главного управления, о котором я предоставлял вам информацию ранее…» — говорилось в ней.

Шебаршин с улыбкой слушал Юрия Кареткина: Пол Редмонд из ЦРУ, основываясь на информации, предоставленной агентом Пролог, обвинил Сергея Федоренко в том, что он двойной агент. Очевидно, ЦРУ поверило, что Пролог в действительности на них шпионит.

Пролог был подставой. Все документы КГБ о потерях 1985 года, которые Владимир Сметанин (Пролог) предоставил ЦРУ, заключали в себе дезинформацию. Все детали, касающиеся шпионов, офицеров из ЦРУ, у которых они были на связи, тайников в Москве, аккуратно подгонялись после допросов арестованных шпионов ЦРУ с единственной целью — защитить Рика.

Шебаршин отправился с докладом к Крючкову. Новый председатель КГБ отчаянно нуждался в хороших новостях. После прихода Горбачёва к власти советская экономика оказалась подорванной. СССР разваливался на части. Националисты в 15 советских республиках требовали независимости, особенно в Прибалтике, где однажды миллион человек выстроились в живую цепь длиной" в 400 миль, демонстрируя свою солидарность в борьбе за освобождение из-под власти Кремля. Сперва Крючков поддерживал политику Горбачёва. Он пообещал, что КГБ станет более открытой и лояльной организацией. Но когда в начале 90-х Литва и Латвия бросили вызов Москве, Крючков убедил Горбачёва направить туда войска. 13 января 1991 г. советские солдаты убит 15 демонстрантов в столице Литвы. Семь дней спустя ещё четверо были застрелены в Латвии.