Призрачный клинок. Книга первая. Том 2

Много дичи. Воды с избытком. Твердыня, скрытая за вратами, открыть которые мог только он. Утраченная гавань, некогда потерянная для мира, – и его новая крепость.

Птичья трель смешалась с шелестом мягкого ветра в ветвях клена, и в воздухе над водой мелькнуло желтое пятно. Воробей сел на ветку над головой Коннора, не смущенный присутствием человека. Он пел и щебетал в лучах утреннего солнца, которые ярким ореолом освещали его головку. Яркий окрас птицы переходил из желтого в зеленый, а на кончике каждого пера в длинном хвосте застыла бусинка света. Склонив голову набок, воробей изучал парня взглядом и мгновение спустя улетел в долину по своим делам.

Это место каким-то образом изменило обитавших здесь существ. За всю свою жизнь Коннор ни разу не видел, чтобы птица так светилась – словно силой самой зачарованной руды.

Магнусон опустился на колено на берегу озера и сунул руку в кристально чистую воду. На дне лежали яркие синие и белые камушки, а на поверхности отражались облака, плывущие по небу. Кончики пальцев искажались, когда на них наплывала ледяная вода. Коннор набрал в ладони немного воды, чтобы напиться.

Она потекла по телу, словно зелье, вкусная и освежающая.

Парень упер локти в бедра, сидя на корточках у великолепного озера. Неудивительно, что этот город смог пережить осаду: здесь было все. Собственный источник воды. Собственная экосистема. Коннор уже встретил нескольких рогатых зайцев и стадо кабарог с полосками на шкурке и хвостами, каких он раньше не видел. Вместо того чтобы убежать, один из самцов подошел к нему и понюхал его рубаху.

Не боятся. Естественные хищники отсутствуют. Новая порода, совершенно изолированная во всеми забытой долине.

Магнусон провел тыльной стороной ладони по бровям, чтобы стереть пот, выступивший от часового пути. Небо светлело, и солнечный свет отражался от кучки камней размером с кулак, лежавших глубже в озере. Золотые солнечные зайчики танцевали на полностью черных камнях, их поверхность была гладкой и отполированной, как у драгоценных.

Само совершенство.

Коннор закатал рукав и достал три отполированных камня. По рукам стекали капли воды, пока он выкладывал камни рядком на берегу так, чтобы они были направлены к солнцу.

Его семья никогда не покидала Кёркуолл, но им бы здесь понравилось.

Все эти годы Коннор считал, что его цели в жизни и то, что двигало им, погибло вместе с родными. Мертвый полководец, лишившийся чести прохвост, опальная племянница главы преступного клана и скорбящая семья, живущая на отшибе в проклятом лесу, каким-то чудом вновь разожгли в нем огонь.

В центре озера с хлопком возник черный туман, темный дым заскользил по нетронутой поверхности воды. Коннор ждал, когда дух неизбежно появится из тьмы.

Разумеется, из дыма шагнул знакомый призрак в плаще. Сцепив руки за спиной, мертвый король смотрел на долину.

«Тебе нужно привлечь рабочих, чтобы восстановить фермы. Многое из того, что я построил, разрушилось и сгнило, поэтому понадобятся плотники, чтобы отстроить все заново».

– Вот бы среди наших знакомых нашелся один, – ухмыльнулся Коннор, все еще глядя на природный источник, от покрытой рябью поверхности которого отражались солнечные лучи.

Финнам здесь понравится.

Призрак проигнорировал его: «Придется откопать сотни километров катакомб. Большую часть состояния и чар я скрыл под землей. Должен признать, я крайне разочарован, что цитадель не сохранилась в лучшем состоянии. Если бы строители все еще были живы, я бы казнил их в качестве наказания».

Коннор рассмеялся и, поднявшись на ноги, встал рядом с призраком. Очевидно, мертвец не умел отдыхать.

Призрак указал на окружавшие их пики гор Черной Цитадели: «В этих горах больше золота и зачарованной руды, чем человек может потратить за всю свою жизнь. На восстановление понадобится время. Но все это наше, и мы можем отстроить это заново».

Коннор оглядел долину, и улыбка спала с его лица. Где-то рядом с цитаделью София охраняла их новую пленницу, а Мёрдок искал еду. Как и обещала Куинн, некромант очнулась с жуткой головной болью, но по крайней мере выжила.

– Эта Старлинг станет для нас либо благословением, либо проклятьем. А может, и тем и другим.