Призрачный огонь

Настойчивый голос прервал спор, заставив охранников замолчать. Французский генерал уже вернулся. Он смотрел на пленников со злобным презрением, от которого Констанс похолодела больше, чем от слов их индийских тюремщиков.

Стражи порядка объяснили ситуацию. Из обрывков фраз, которые он понял, Джерард понял, что они возмущены вторжением французского генерала. Они были полны решимости оставить это дело в прошлом.

Но у генерала были другие соображения. Он согнул палец и поманил Холуэлла вперед. - “А где находится тюрьма в этом форте?”

Холуэлл жестом указал ему за спину, где вдоль стены тенистой аркадой тянулась стена. Большинство комнат внутри были казарменными, но одна была отгорожена стеной и снабжена дверью и решеткой, чтобы сделать маленькую камеру. Черная дыра.

- “А сколько их там может поместиться?”

Холуэлл пожал плечами. - “Я никогда не был внутри. Наверное, дюжина мужчин.”

Корбейль кивнул, обдумывая возможные варианты. Он рявкнул приказ. Охранники начали поднимать пленников с того места, где они сидели, выстраивая их в шеренгу и загоняя в аркаду.

Пленники были ошеломлены и избиты. Некоторые были пьяны. Они сражались уже несколько дней, и их сопротивление было исчерпано. Они вошли в тюрьму, как овцы.

Камера была слишком мала. Как только первые пленники достигли задней стены, пространство было заполнено. Пришло еще больше, бесконечный поток, с множеством тычков и толканий локтей. Тех, кто сидел, заставляли стоять, иначе они рисковали быть растоптанными. Те, кто снаружи, едва могли протиснуться внутрь, но стражники били их плоскими мечами, заставляя двигаться вперед.

Холуэлл видел опасность. - “Ради Бога, - взмолился он, - не сажайте нас сюда. Это не тюрьма, а смертный приговор.”

Французский генерал стоял в стороне, наблюдая за происходящим через аркаду. - Твоя судьба будет предостережением для тех, кто думает, что может бросить вызов могуществу Ла Франс.”

Он отвернулся, а охранники принялись избивать и пинать последних заключенных в камере. Джерард и не думал, что они все могут поместиться. Железные ворота захлопнулись и были заперты. Охранники ушли. К этому времени уже почти стемнело. Единственный свет исходил из губернаторского особняка, который все еще горел, как огромный костер, и отбрасывал жуткие мерцающие тени на испуганные лица собравшихся внутри людей. Звуки азана эхом отдавались над разрушенным городом, когда муэдзин призывал победоносных верующих к их закатным молитвам. Его пронзительный голос звучал как плач по погибшим.

В течение долгих, не верящих своим глазам минут пленники молчали, пока их положение не ухудшилось. Потом началась паника, и Клаустрофобия оказалась заразной. Сто сорок с лишним человек - и Констанция - были заперты в камере, рассчитанной на десятую часть этого числа. Там даже не было места для падения. Они стояли прямо, удерживаемые давкой тел вокруг себя, как мясо, упакованное в ящик. Послышались стоны и крики, приглушенные прерывистым дыханием, судорожными глотками воздуха.

Джерард лихорадочно соображал. Как долго охранники будут держать их там? Воздух проникал только через решетку в передней части камеры и одно крошечное окошко высоко в наружной стене. Но воды там не было.

Ночь была беременна надвигающимся муссоном. Закат не принес облегчения от невыносимой дневной жары, в то время как горящее здание на другом конце двора добавляло свое собственное дьявольское тепло к этому аду. Те, кто находился в задней части камеры, толкались и толкались, но комната была так плотно набита, что двигаться было почти невозможно.

- Успокойтесь, - сказал Холуэлл. - С Божьей милостью, если мы останемся непреклонными, мы все переживем это испытание.”

Первые смертельные случаи начались уже через час. Некоторые умирали с поднятыми руками, все еще сжимая в руках шляпы, которыми они размахивали, чтобы создать легкий ветерок. Некоторые умирали в тишине, а некоторые умирали, оплакивая своих матерей. Мужчины у окон колотили по решеткам, чтобы привлечь к себе внимание. - “Ради Бога, - выдохнул Холуэлл, - вы не можете оставить нас в таком состоянии. Нам нужен воздух - и вода.”

К этому времени каждый мужчина неуклюже снял с себя рубашку, а многие и бриджи. Те, что были в шляпах, сворачивали их в трубочку и подавали через решетку, протягивая вперед, как чаши для подаяний, требуя выпить. Прибыли стражники. После некоторого обсуждения они согласились принести воду, которую они наливали в шляпы, чтобы заключенные могли втянуть ее в камеры. Большая часть ее пролилась обратно через решетку, и то немногое, что осталось, вызвало жестокую драку, когда люди рвали друг друга, чтобы выпить. Охранников развлекала эта человеческая медвежья яма, и они принесли еще воды, чтобы подразнить заключенных.

Так много тел вместе беспокойно колыхалось, паника превращала некоторых в дрожащих марионеток, конечности и функции тела теряли контроль. Джерарда и Констанцию оттащили в сторону. Он попытался прижаться к ней, но хаос был неумолим. Он отпустил ее и потерял в темноте из виду.