Призрачный огонь

Кости сломаны, плоть была раздавлена, конечности искривлены под неестественными углами. В конце концов стражники распахнули дверь достаточно широко, чтобы в нее мог пройти человек. Джерард выполз наружу, глотая воздух так глубоко, что его вырвало. На плацу блестела свежая роса. Он бросился на нее, лежа на животе и отчаянно облизывая траву.

За его спиной между их похитителями разгорелся яростный спор. Один из джеммаутдаров - тот самый, что накануне предложил ложное перемирие, - ругал стражников. Наваб не хотел, чтобы это случилось. Слуги из касты неприкасаемых уже вытаскивали тела и бросали их на ручные тележки. На них обрушились тучи мух.

Джеммаутдар стоял над немощными выжившими, скрестив руки на груди и скривив губы от отвращения. Полуобнаженные, перепачканные грязью, они были почти неотличимы от мертвых. Джерард насчитал их двадцать три.

Двадцать три из ста сорока.

Констанс среди них не было. Он не горевал о ее потере - он не чувствовал ничего, кроме чистого облегчения от того, что остался жив. Ему показалось, что он видел ее тело, брошенное в одну из повозок, но он не был уверен. Он хотел бы помнить ее такой, какой она была, но предпочел бы стереть все воспоминания.

Джеммаутдар что-то говорил. Его охранники двинулись через оставшихся в живых, вытаскивая Холуэлла и четырех старших солдат роты. То ли они не узнали Джерарда, то ли не знали, кто он такой. Они оставили его лежать вместе с остальными.

Джеммаутдар жестом указал на группу Джерарда. Он указал на них, а затем на ворота, которые были открыты и не охранялись. Смысл его слов был ясен. Иди.

С энергией, о которой он и не подозревал, Джерард поднялся на ноги и заковылял прочь из форта. Одна из тележек с грохотом проехала мимо него, и он отвел глаза. Их больше не было. Он был еще жив.

На набережной Джерард нашел лодку, хозяина которой, в конце концов, уговорили сотрудничать с Джерардом, обещавшим приличную плату по их благополучному прибытию. До него доходили слухи, что остальные англичане - Мэннингем, Дрейк и те, кто бежал на кораблях Компании, - укрылись в голландском поселении Фульта, примерно в двадцати милях вниз по реке..

Джерард вскарабкался на борт вместе с остальными выжившими и позволил лодочникам переправить их подальше от тлеющего города.

Он даже не оглянулся.

•••

Голландский торговый пост в Фульте был маленьким и обшарпанным. Корабли, покинувшие Калькутту, стояли на якоре перед низким городом, скрытым деревьями. Она никак не могла удержать обездоленное население, которое обрушилось на нее за последнюю неделю. Они разбили лагерь на открытом месте, на большой излучине реки, где грязевые потоки спускались к воде, добавляя свои отходы к уже вонючей грязи.

Даже на Ост-Индском побережье, за широкой рекой, вонь стояла невыносимая. Капитан корабля выпустил Тео из зловонного брига, но воздух на палубе был отвратителен. Запах пропитал все вокруг. Тео пробыл там уже три дня, но все еще чувствовал себя угнетенно. - “Если мы когда-нибудь вернемся домой, я никогда не смогу смотреть на ночной горшок, не думая об этом месте, - сказал он Натану. Но куда он мог вернуться домой? Калькутта была разрушена. Теперь у него ничего не было и в Мадрасе. Его родители и сестра были мертвы. Небольшой участок настила на палубе корабля был для него таким же домом, как и весь мир.

Натан ничего не ответил. Он лежал, вытянувшись на палубе, закрыв лицо носовым платком. Несмотря на жару, он весь дрожал. В лагере были опасности, которых нельзя было избежать. Почти сразу же после прибытия беженцев началась лихорадка. Несмотря на все усилия капитанов по карантину своих кораблей, болезнь распространилась и на борт корабля. Половина пассажиров была больна, особенно те, кто недавно прибыл в Индию. Каждый день за борт выбрасывали дюжину или больше трупов.

Тео положил руку на лоб Натана и почувствовал, как внутри него закипает жар. Он поднес чашку с водой к губам своего друга и вылил немного на носовой платок, чтобы смочить его. Он должен был не дать своему другу ускользнуть. - Расскажи мне о своем доме, - попросил он Натана, - ведь у меня его нет.”

Натан не открывал глаз. На мгновение Тео испугался, что он уже мертв. Когда он заговорил, ему показалось, что он видит сон.

“Я скучаю по зиме, - тихо сказал он. - “Так холодно, что тебе приходится разбивать лед в тазу, чтобы побриться утром, но ты не возражаешь, потому что это так красиво. Такое все белое и чистое, когда только что выпал снег, ты думаешь, что он смел все плохое в мире.”

Тео, всю свою жизнь проведший в тропиках, не мог себе этого представить.

- Ты берешь кипящий кленовый сироп, выливаешь его на снег, и он застывает, превращаясь в леденец. Мы едим его с пряным чаем, и он согревает тебя насквозь.”

Он снова вздрогнул. - “Что бы я сейчас отдал за чай с пряностями. Мне так холодно, Тео. Они сказали мне, что Индия должна быть жаркой страной.”