Призрачный огонь

Отстегнув свой томагавк, он пошел на запах. Он услышал журчание воды и звуки громких голосов. Он пригнулся еще ниже, используя лесную технику, которой научили его абенаки, чтобы стать почти невидимым, пока он шел по склону вниз к медленной реке.

Полдюжины мужчин сидели вокруг костра. На вертеле жарился освежеванный кролик, а на раскаленном камне в углях булькал котелок. Тео чувствовал опасность, как будто входил в логово диких зверей. Мужчины были одеты в меха, перевязанные кожаными ремнями с ножами и топорами. У них была покрытая шрамами кожа, мозолистые кулаки и лица, которые много раз менялись в результате насилия. Они держали свои длинноствольные винтовки, прислоненные к деревьям, в пределах легкой досягаемости. Они не могли его видеть. Если бы они это сделали, он был бы уже мертв.

Они говорили по-французски, хотя это был грубый диалект, очень далекий от того, чему учил его наставник Тео в Мадрасе. Один из них - огромный мужчина в плаще из медвежьей шкуры - рассказывал историю о проститутке, которая пыталась обмануть его. Мужчины смеялись, когда он рассказывал, как ему удалось отомстить.

Внезапно смех прекратился, и у мужчин в руках появились ружья. Тео замер, но оружие было направлено не на него. Появился Малсум. Он вышел на поляну. Французы, казалось, ничуть не удивились, увидев его. Орудия опустили. Здоровяк встал и подошел поприветствовать его.

Тео проскользнул внутрь вместе с остальными абенаками, когда они вышли из леса позади Малсума. Теперь он мог ясно разглядеть рослого француза. Черный плащ из медвежьей шкуры окутывал его аурой мрака, а на шее висела цепочка острых когтей. В его лице была ужасная асимметрия. Между макушкой и низом это было похоже на две половинки апельсина, которые были небрежно сдвинуты вместе. Гладкие, сальные волосы, зачесанные на затылок, не скрывали мертвенно-бледной лысины под ними. На руках у него была кровь от того, что он освежевал кролика.

От него несло смертью. Вспомнив рассказ Моисея о призрачных огнях, Тео подумал, что один из этих мстительных духов ожил.

- “Это Бишот” - прошептал Моисей.

Maлсум обнял француза. Видеть их вместе было все равно что смотреть на пару волков. Тео держался на безопасном расстоянии и положил руку на древко своего томагавка. Каждый человек на поляне держал оружие наготове. Недоверие было почти осязаемым.

Француз окинул взглядом абенаков. Со своей темной кожей, пирсингом и бритой головой Тео ничем не отличался от остальных. И все же, повинуясь какому-то низменному инстинкту, глаза охотника остановились на нем.

- Qui est-ce? - прорычал он.

- Бастаниак, - сказал Малсум.

В руке Бишота сверкнул нож для снятия шкур. Сделав два шага быстрее, чем он успел моргнуть, он оказался перед Тео, и клинок метнулся к его горлу.

Тео оказался быстрее. Металл лязгнул, когда его томагавк с такой силой поймал нож Бишота, что тот вылетел из руки француза. Вытянув руку, Тео держал лезвие томагавка в дюйме от шеи Бишота.

- “Я абенаки, - тихо сказал Тео.

Он держал свое оружие наготове, казалось, целую вечность. Его чувства были настолько живы, что ему казалось, будто он слышит, как одинокая сосновая игла падает на лесную подстилку. Он чувствовал каждого человека на поляне - было ли его ружье заряжено, был ли его палец на спусковом крючке, билось ли его сердце быстрее, готовясь к нападению. Если бы Бишот хоть раз моргнул, он бы оторвал ему голову.

- “Это абенаки” - наконец сказал Малсум. - “У нас нет никакой ссоры.”

Французский траппер с рычанием отступил назад. По запаху его дыхания Тео догадался, что в его чашке было что-то покрепче кофе.

- “Как тебя зовут? - сказал Бишот. Он говорил на языке абенаков, как на родном.

- Ахома из племени абенаки. Помни это.”

Бишот оскалил зубы. - Когда-нибудь я заставлю тебя сказать мне свое настоящее имя. Ты будешь кричать об этом, умоляя меня убить тебя.”

Тео улыбнулся - “Я прошепчу это тебе на ухо, когда кончик моего ножа войдет в твое сердце.”

- Довольно! - позвал Моисей. - “Вы пришли обменяться с нами оскорблениями или мехами?”

Это сняло напряжение. Французы расселись вокруг костра и достали из своего багажа бутылки бренди. И все же Тео держался на почтительном расстоянии от Бишота, когда они приступили к делу. Шкуры, которые абенаки собрали весной, были представлены, осмотрены и проданы. Невольно Тео почувствовал, что его затягивает внутрь. Навыки, которые он оттачивал у ткачей хлопка и торговцев пряностями из Калькутты, вернулись без особых усилий, когда он блефовал, уговаривал и убеждал французов. Это было труднее, чем в Бенгалии. Французы поделились своей едой и напоили абенаков, которые не привыкли к крепким напиткам, но каждое слово и жест выдавали презрение, которое они испытывали к туземцам.