Призрачный престол

— Смеешься ты что ли, — прохрипел, глядя на Айдана, мертвый король.

— Смеюсь. От души смеюсь над тобой, мразь, — подтвердил некромант.

Дунстан поднял меч, словно бы желая атаковать Бирна в ответ, но тот уже осыпался, становясь пустотой, точно также, как сделались ею племянник Айдана, едва им самим прежде не погубленный, и многие солдаты из его зачарованной армии. Кольдинг еще кривил губы и пальцы, пытался сотворить какое-то заклятье, приводил в действие отпущенные ему силы — но его плоть угасала, его кожа тускнела, покрываясь сеточками морщин и треская, его одеяния сделались просто пригоршней праха, разносимой ветром. Прошло меньше минуты, и от человека, когда-то изменившего жизнь Айдана и судьбу всего королевства, не осталось совсем ничего.

Дождь грянул снова — в то же самое мгновение, будто дожидался сигнала.

Айдан Бирн отрешенно стоял под косыми холодными струями, и думал, что этот промозглый день забрал у него слишком много. Уничтожил последнее, что еще оставалось целым от его семьи, и неважно, оставалось оно живым или мертвым. Где-то там, в нескольких сотнях футах впереди, его уцелевшие солдаты преодолели сопротивление, выставленное защитниками крепости, и прорвались вовнутрь, занимая залы донжона. Айдан встряхнулся, словно пес, напоминая себе, что не все потеряно. Пусть даже не осталось ни Элены, ни Гарета — сохранился последний, пусть и совсем уже призрачный шанс, все хоть как-то исправить.

Нужно только не раскисать.

Взять себя в руки, пусть даже это сейчас так сложно, и завершить начатое.

Проклятье, дурацкий дождь, что за идиотская влага катится по щекам?

Девушка по имени Анвин, вдова мельника, прежде обитавшая в деревне, раскинувшейся у стен замка Крейтон, корчилась на камнях, всеми забытая. Орала, выла, раздирала ногтями лицо. Выглядела вполне искренне сломленной — отметил, с непривычным для него сочувствием, Айдан. Он приблизился, вкладывая в ножны не обагренный ни капелькой крови меч, и протянул ей руку. Девица отшатнулась, ощерив зубы.

— Не подходи, чудовище! — крикнула она, вскидывая свой колдовской клинок.

— Я тебе не враг, — сказал Айдан. — Был врагом Дунстану… но его больше нет, и хорошо, что нету. Убивать тебя мне нет ни малейшего смысла, тем более, ты и так уже мертвая, — по большому счету от нее все же следовало избавиться, но теперь, после гибели Элены, он понимал, что совершенно не способен на это. Неуместное оцепенение овладело им, некстати спутывая мыслью. Перед глазами вновь встал король Кольдинг, проткнувший мечом кузину. — Вставай, — с нажимом повторил Айдан, пытаясь взять себя в руки. У него болели сердце, спина, живот, бока, голова — все, что только способно болеть. Он не знал, сколько еще продержится, прежде чем грохнуться в обморок. — У нас еще остались дела.

— Какие такие дела? — окрысилась Анвин.

— Дунстан рассказывал тебе о ритуале? — осведомился, все-таки протягивая ей руку, некромант. Девушка поглядела на его ладонь, недоверчиво прищурившись, а потом неожиданно приняла ее, позволив собственному зачарованному клинку исчезнуть. Слегка приободренный этим, Айдан продолжал. — Я не буду обещать тебе того, что наобещал Дунстан. Вечной жизни во плоти, преображения мира. Спасения мертвых, благоденствия живых. Это все ерунда. Я сомневаюсь, что у него вышло бы что-то толковое. Но я могу попытаться… хоть как-то все изменить. Сделать мир таким, каким он был до твоего рождения. Чтобы люди не умирали почем зря, от неведомой хвори, чтобы пшеница и рожь росли на полях, а умершие больше не разгуливали среди живых, нападая на них.

Девушка смотрела на него во все глаза, будто не веря.

— Вы же чудовище, — наконец сказала она.

— Конечно, — Айдан криво ей усмехнулся. — Я чудовище, демон, грязный колдун, отродье без чести и совести. Так меня называли, и это все правда, до последнего слова, — дождь сделался сильнее, вдребезги разбиваясь о лужи. Со стен совсем перестали стрелять — остатки защитников скрылись в донжоне, больше не пытаясь сопротивляться наступавшей армии мертвецов. — Тем не менее, — продолжил некромант, чувствуя, как закололо в груди, — я тоже живу под этим небом, и хотел бы жить под ним дальше. Просто как человек — себялюбивый, слабый и злой, но все-таки человек, а не бессмертный демон, которым возжелал стать твой король. По натуре я меланхолик, сударыня. От вечной жизни мне очень быстро сделается скучно.

— Что будет со мной? — спросила Анвин.

— Ничего плохого. Хорошего, в общем-то, тоже уже ничего. Ты умерла, и не в моей власти это поправить. Смерть — слишком серьезная штука, чтобы с нею играть. Когда я сделаю то, что задумал, ты покинешь этот мир. Может быть затем, чтобы оказаться в царстве Аннуна, или на Елисейских полях, или в чертогах Мораны, или в Нифльхейме. Не знаю, какая из религий соответствует истине. А может быть, ты и вовсе отправишься на следующее перерождение. Существует и такая вера, и, пожалуй, в ней имеется некоторый смысл.

— Я больше не чувствую Гарета, — с некоторым усилием сказала она.