Призрачный театр

Лодки раскачивались под сотнями пар обуви, но своебразная переправа держалась крепко. Когда авангард толпы преодолел две трети пути, солдаты на мосту выпустили бессильные стрелы, но они были слишком далеко на востоке. Раздался ликующий крик. Враги оказались бессильными. Их стрелы никому не вредили. Бесподобный мчался впереди, и Шэй видела, как шевелились его губы, но слова уносил ветер. Раскачивание лодок и натиск несущихся тел придавали толпе грозный импульс. Шэй представила себе, какой вид мог открыться Деване сверху на первый ряд мальчиков – белые барашки волн, накатывающие на северный берег. Что их могло там встретить? Мечи, стрелы, мушкеты? Охотники с собаками?

Но шум оставался радостным. Она забралась на низкую крышу, чтобы увидеть удар первой волны. Пустой берег и пустые лодки. Мальчики роились на причалах, как крысы, не встречая ни малейшего сопротивления. Шэй пристально оглядела горизонт в поисках натянутых луков или кипящих котлов, но увидела лишь темные дымоходы и птичьи силуэты. И вообще, двери прибрежных домов стояли открытыми. Но за считаные минуты Лондон поглотил эту толпу, как поглощал все попадавшее в него.

Шэй ждала несчастных воплей, но никто не вопил, тогда она, отряхнувшись, пошла вниз путем, выбранным мальчиками. Едва она наконец перебралась по лодочной дороге, то оказалась в городе, тихом, как воскресный день.

Лондон выглядел покинутым, все дома распахнули свои двери. То не было небрежностью в спешке бежавших от чумы горожан – это было приглашением. Шэй направилась вверх по холму Святого Андрея, где видела сквозь открытые двери столовые в домах купцов. В каждом из них был накрыт стол к ужину. Она выбрала один дом наугад: трехэтажный, с лавкой тканей на первом этаже. Напольная солома кое-где сбилась, там, где тащили на улицу что-то тяжелое, но мебель осталась на обычных местах, а в столовой было приготовлено угощение. Тушеная крольчатина и устрицы, хлебный пудинг с финиками. Она дотронулась до куска крольчатины. Мясо успело остыть, а соус покрылся жировой пленкой. Шэй задумалась о причинах столь странной заботы. Похоже, хозяева приготовили еду, накрыли столы, а потом сбежали, прихватив свои ценности. Пустое гнездо. Очевидно, это какая-то ловушка, но откуда они знали, что мальчики заявятся сюда, особенно когда река стала непроходимой? Она принюхивалась к вину, запах ее порадовал. Прошлая ночь эхом отражалась от пустых стен: «Она остановит реку, он перейдет реку…» Чьи это слова? Ее? Ветра? Кто бы их ни сказал, Елизавета услышала.

Одни и те же сцены разворачивались на всех улицах вплоть до собора Святого Павла. Мальчики претендовали на свои новые владения, и в каждом втором особняке устраивался пир. Засунув за вороты рубашек стенные драпировки, парни использовали их в качестве салфеток и разрезали поджаренную говядину своими палашами. Она видела, что вино пьется как вода. На Патерностер-роу два мальчика, лет двенадцати, вытащив обеденный стол на улицу, спорили о назначении столовых приборов. Перед ними на блюде лежала огромная жареная форель.

– Присоединяйся, Воробей, – хором предложили они, – к нашему праздничному ужину.

Как-то тревожно было сидеть в кресле с такой богатой обивкой посреди улицы. Она крошила булку для воробьев, пока один из мальчиков раскладывал по тарелкам рыбу.

– А где же сами хозяева? – спросила она.

– Сбежали, – прошепелявил мальчик, набив рот каштанами, – мы не видели ни души с тех пор, как заявились на нашу улицу. Он скорчил смешную рожицу, отполировав вилку подолом своей рубашки, а затем, отставив большой палец, показал на каменное здание, – это теперь наш дом. Красивый, верно? – на двери, приколотая ножом, висела полоска выданной им бумаги: Мертвые лорды Патерностер и Пол.

– И вас тут ожидали эти угощения?

– Да, целый накрытый стол. И полно шикарного бренди, – с господской важностью произнес мальчик, – хотя кто-то получит трепку, когда я выясню, кто позволил этой рыбе остыть.

«Может, тут все отравлено, – подумала Шэй, – да хватит ли для этого яда во всем городе?»

– Вы доверяете тем, кто оставил еду для вас?

– Это же Сатурналии. Они должны подарить нам этот день. Наверное, так уж заведено.

– Ну да, такая традиция, – поддержал его другой мальчик, и они оба кивнули.

Шэй глянула на приколотую к двери бумагу.

– Сатурналии ведь празднуют только один день. А Бесподобный утверждал, что они вечны.

Мальчиков ее слова ничуть не обеспокоили.

– Ну, да, так он говорил.

Она оценивающе глянула на них. В их руках столовые приборы выглядели нелепо громоздкими, а ноги болтались в воздухе, не доставая до земли.

– Так вы не думаете, что он говорил правду? Что все это действительно ваше.

– А что, могло бы получиться забавно. Представить, что весь этот дом наш. Представить всех этих слуг. Я нанял бы множество горничных. Пухленьких малышек, – он помедлил, посмотрев на нее. – Прости, Воробей. Я помню, как Бесподобный говорил, что Сатурналии вечны. Но ты же сама понимаешь, чего стоят слова актеров.

Она попробовала форель и сказала:

– Слушайте, вы же знаете меня, верно?

Мальчики кивнули с полной серьезностью.