Призрачный ветер (СИ)

Злата пила маленькими глотками, а древнийка пить сок не стала.

— А где можно умыть лицо и ополоснуть руки? — Злата вытянула вперед ладони.

— За домом протекает ручей. — равнодушно ответила древнийка и кивнула на тропинку, которая огибала угол дома и скрывалась за ним.

Злата фыркнула:

— Я должна мыть руки в ручье?

— Да. — подтвердила древнийка.

— В грязной воде, что ли? — не унималась Злата.

— Она не грязная, а родниковая.

— Ага, кто-то ее продезинфицировал и прочистил, а заодно еще и подогрел. — Злата понимала, что капризничает, как маленький ребенок, но остановиться не могла. Пережитое за день утомило ее, хотелось вернуться домой, быстро поесть и лечь спать.

— Девочка, а разве там, откуда ты пришла, в ручьях течет горячая вода? — раздраженно спросила Альва. — Другой воды здесь нет.

— Почему вы называете меня девочкой? Меня зовут Злата.

— Можешь не мыть руки, если не хочешь, — пожала плечами древнийка.

— Ну, хоть мыло-то у вас есть?

Древнийка и Колобок переглянулись, и Старая Альва недовольно сжала губы.

— Вы что, не знаете, что такое мыло? Мыло — это такое средство для мытья, эффективно смывает грязь. — Злата потерла руки, словно намыливала.

— На обрыве у ручья растет собачье мыло. — ответила древнийка и нагнулась, делая вид, что срывает траву и натирает ею руки. — Это такая ползучая, с голыми стеблями трава. Она хорошо мылится, когда намочишь. Используй ее вместо мыла.

Злата сердито блеснула глазами и направилась к ручью. Похоже, с древнийкой им будет трудно общаться. По дороге она сменила шаг на бег: помчалась вприпрыжку, словно на ногах выросли пружинки.

Нужная трава росла на камнях. Злата нарвала пучок, повертела между пальцами белый пятилепестковый цветок, сомневаясь, что он способен очистить грязь. Опустила траву в воду и потерла. Обильная пена сразу покрыла руки. Кожа, и без того гладкая, стала шелковистой, как после применения дорогого крема.

Сгустились сумерки, в воде задрожали неясные тени. В воздухе залетали светящиеся пылинки. Они хорошо освещали Колобка и древнийку.

На столе фруктов убавилось — голодных Колобка и Злату не пришлось уговаривать поесть. Особенно старался Колобок: несмотря на маленький рост — ел, как большой. Древнийка кушала мало. Больше смотрела на Злату и о чем-то думала.

— Что привело тебя сюда? — спросила она у Златы.

— Вообще-то это Колобок привел меня к вам, — ответила Злата и взяла со стола забавный красный плод с такими же чешуйками, как у кедрового ореха. — Это же личи! Но какой гигантский! — вскричала она, удивленно разглядывая диковинный плод. Легко отделила кожуру и впилась зубами в прозрачно-белую мякоть. С аппетитом жуя, проурчала. — Колобок сказал, что вы покажете мне дорогу домой.

— Покажу дорогу домой? — Старая Альва покосилась на него. Колобок покраснел. — А он не сказал, что это невозможно?

— Это возможно! — возразила Злата, и глаза ее упрямо сверкнули. — По дороге пришла сюда, по дороге уйду. Мне бы только знать направление, и я выберусь отсюда, чего бы мне это не стоило! Если откажетесь, то я сама найду дорогу.

— Какая самоуверенная девочка, — усмехнулась древнийка, — не боится встретиться с пагубой и погибнуть.

Голова Златы вскинулась вверх:

— Вы совсем уже ничего не понимаете? Голову включите! Лучше погибнуть, чем оставаться здесь. Вот поем и пойду. — Злата очистила еще один личи и буквально вгрызлась в него, как плодожорка.

Маленький рот Старой Альвы сложился в букву «о», лицо и уши покраснели. Колобок знал, что это значило, и старался в такие минуты не попадаться ей на глаза. Старая Альва могла выйти из себя и наделать такого, о чем потом пожалела бы. Она выпрямилась, как доска, отчего стала еще выше, повернулась к Колобку и прошипела:

— Зачем ты ее сюда привел? Пусть идет, коли ничего не боится, даже встречи с пагубой.

Колобок вжал голову в плечи, стараясь сделаться как можно меньше. Злата перестала есть, не понимая, чем разозлила хозяйку. Колобок примирительно поднял руку и тихонько произнес:

— Альва, она совсем еще ребенок. Пожалуйста, успокойся.

Древнийка несколько секунд буравила взглядом Злату, на висках пульсировали синие жилки. Маленькая стрекоза с опаской летала возле нее, не решаясь приземлиться. Наконец, Старая Альва отвернулась, протянула руку, и стрекоза села на ладонь, а оттуда — на плечо.

— Упрямая, — проворчала Старая Альва. — Кому будет лучше, если ты сгинешь? Ни тебе, ни родителям, ни…

Она замолчала.

— Я отвечу утром. А сейчас спать. — древнийка поднялась, показывая, что разговор закончен.

Злата лежала на кровати, грубо сколоченной из досок, и не могла уснуть. Тревожили ночные звуки, крылышки стрекоз шелестели во тьме. Старая Альва ходила по дому и что-то бормотала. Через какое-то время хлопнула дверь — она вышла на улицу.

Злате вспомнился дом, Грэсси, Илья. Руки прижали к груди фигурку. Неизвестно, когда она выберется отсюда и станет обычной. А может, это все сон? Может, она проснется утром и окажется у себя в кровати? «Нет, — призналась она себе, — это правда». Завтра у нее занятие по вокалу, но вряд ли она попадет на него, если не станет прежней.