Призрак

— Это может быть кто угодно или что угодно, — пожала плечами та. — Демон. Лоа. Кровожадный буйный призрак. Блуждающая астральная воронка. Или, может, просто лодыри из Рая выпустили новый циркуляр и теперь зачищают все подряд.

— А такое может быть? — удивился Данилюк.

— Да они постоянно меняют правила. Вот всего-то лет пятнадцать назад какой-то светлой голове пришла мысль, что незачем распределять души и в Раю, и в Аду — пусть будет один общий распределитель. Ну и объединили нас. Устроили совместную контору, в Лимбо.

— Как это? Святого Петра и адские тройки вместе?.. Или как?

— Да ахинея получилась, конечно, — фыркнула Стефания. — Проработала эта система с грехом пополам пару лет, а потом тихонечко загнулась, снова все по старому пошло. Но поморочились мы тогда изрядно. Так что я не удивлюсь, если просто вышла какая-то новая реформа, и душам блуждать по миру живых уже не велено.

Слушавший этот разговор Тряпочкин замахал рукой перед лицом:

— Нет-нет, я не думаю, — сказал он. — Кое-кто у нас, знаете, кое-что все-таки видел…

— Кто?

— А Джульбарс. Помню, прибежал он ко мне взъерошенный весь, дрожащий, подвывал еще так жутко… нешто бы он ангелов так испугался?

— М-да, но Джульбарса-то не спросишь… — задумался Данилюк. — А где он, кстати?

— На Городском кладбище укрылся. Там-то не страшно, там Хозяин.

— На Городском, хм… а вот навещу-ка я его. И с Хозяином пообщаюсь заодно…

За минувшие годы Городское кладбище не изменилось ни на йоту. Все те же ряды заросших травой могил, кое-где венки — и тишина. Людей почти не было, только у могилы Щорса стояла группа видимо туристов. Очень полная дама воодушевленно рассказывала им, как покойный воевал с петлюровцами.

Данилюк первым делом отправился на собственную могилу. Нашел ее, правда, не сразу — он попросту не помнил, где именно его похоронили. Чувствовал только общее направление — словно далекий, почти неслышный зов.

Пару минут Данилюк стоял и молча смотрел на собственное надгробие. Креста уже не было — заменили гранитной плитой с портретом и именем.

«Алексей Валерьевич Данилюк, 1986–2015«.

— Ничего, миленько, — оценила Стефания, прилепляя к букве «ю« изжеванную жвачку.

Данилюк рассеянно кивнул. Свербило глупое желание пройти сквозь землю и посмотреть на свое тело.

Конечно, делать этого он не стал. Что там может быть интересного? Полуразложившийся раздувшийся труп, весь в личинках?.. Нет уж, лучше на такое не смотреть.

И однако он по-прежнему чувствовал со своим бренным телом какую-то связь. Их все еще соединяла невидимая… нет, даже не нитка, а что-то вроде радиосигнала. Он точно знал, чувствовал — вот там, в двух метрах вниз, лежит его прежнее обиталище.

И если он сейчас туда нырнет…

— Не стой тут долго, — дернула его за шиворот Стефания. — А то еще затянет.

— Затянет?.. — моргнул Данилюк, словно очухиваясь от гипноза. — И что будет?

— Поднимешься.

— Воскресну?!

— Не воскреснешь. Поднимешься. Станешь ходячим трупом. Тебе оно надо?

Данилюк решил, что ему этого не надо.

— Но я уже пробовал вернуться в это тело, — припомнил он. — Сразу после смерти, когда оно еще свежим было. Ничего не вышло. Меня не затягивало, а наоборот даже — отталкивало.

— Так это раньше, когда ты был просто духом. А теперь ты воплощенный дух. Ты можешь показываться живым и двигать предметы. Можешь вселяться в другие тела, если сильно захочешь. Так что к своему старому телу близко не подходи, а то застрянешь и придется тебя серебряной пулей мочить.

— Ладно, пошли, — помрачнел Данилюк.

Хозяина Кладбища они отыскали у одной из свежих могил. Тот сидел в компании трупообразного дедушки в тюбетейке и какого-то одутловатого типа, похожего на огромного бобра.

— …И значит, тогда они собрались и пошли в атаку, но там другие явились и дали им в ответ, а потом та злыдня всех сожгла и захватила власть… — увлеченно рассказывал «бобер«.

— Вы это про Сирию, что ли? — недоуменно спросил Данилюк, подходя ближе. — Или про Украину?

— Про «Игру прештолов« мы, — ответил Хозяин Кладбища. — Ждорово, Алешка. Привет, девонька.

Стефания кивнула, без спросу беря конфету с могилы.

Данилюка представили присутствующим, а их — ему. Старичок в тюбетейке оказался соседом Демьяна Федоровича, Хозяином Татарского кладбища, а «бобер« — водяным, духом речки Самарки.

О пропаже призраков они ничего интересного не знали. Божки-местники редко покидают свои владения. Все трое заверили Данилюка, что ни на их кладбищах, ни в речке ничего странного не происходило.

— Это тебе домовых поспрошать надо, паренек, — сказал Демьян Федорович. — Или дорожников.

— Дорожников?.. — не понял Данилюк.

— Ну да. Никанора, Боряна или Марьюшку.

— А это кто?

— Да духи же. Дорог. Карла Маркша, Мошковшкого шошше и Ново-Шадовой. Шамые важные шамаршкие дорожники. Может, кто иж них чего и видел…

— Поспрошаю, — согласился Данилюк. — Но мне тут сказали еще, что к тебе пес один приблудился, Демьян Федорович…

— А, Джульбарщик-то? — ухмыльнулся Хозяин Кладбища. — У меня он, паренек, у меня. Он ко мне и раньше жахаживал — пеш-то хороший, душевный. Что, поговорить ш ним хочешь?