Призрак Джулии

не хочу с вами расставаться. Мое сердце привязалось к вам, к тебе, - он

взял ее руку.

- Пойми, Джонни, я же ненастоящая, то есть настоящая, но мертвая. И

терзать твое сердце права не имею, это неправильно.

- Я понимаю. Но позволь, только позволь мне один единственный

поцелуй, - на этот раз уже покраснел Джон.

- Это безумие, - прошептала Жули, однако отказать не посмела.

- Да, именно. Но в безумии есть свои плюсы, - произнес он и

приблизился к Джулии.

- Какие же?

- Можно не отдавать себе отчета в том, что делаешь.

И Джон поцеловал ее. То был самый реальный, самый горячий и

самый нежный поцелуй. Даглаш обнял Джулию за талию и прижал к

себе, а она положила руки ему на плечи. Двое стояли на набережной,

за парапетом неспешно текла Темза, солнце скрылось за седыми

облаками, люди проходили мимо, не замечая их. На мгновение все

слилось вокруг, слышалось лишь течение реки.

- Я лю… - хотел было сказать Даглаш, но Жули поднесла палец к его

губам.

- Молчи, прошу тебя, молчи.

- Почему?

- Эти слова лезвием коснутся наших душ. Мы бессильны перед

властью Бога, нам никогда не…

Но тут уже Джон остановил ее:

- И ты молчи.

Оба заулыбались, смотря друг другу в глаза, которые полнились

сияньем. А когда настал момент проснуться, Даглаш подхватил

Джулию на руки, он кружил ее, смеялся и был так счастлив, как

никогда на свете.

- Я помогу тебе. И сделаю это сегодня же. Да-да, я немедленно

отправлюсь в поместье, разыщу Энни и все узнаю. Клянусь тебе!

- Подожди, - радость сошла с лица девушки. - Сегодня нельзя, Джон.

Слышишь?

Но Даглаш не услышал ее, поскольку сознание стремительно

возвращалось в реальность. Джулия лишь успела схватить его за рукав

пиджака, который в ту же секунду растаял у нее в руке.

Когда журналист открыл глаза, то не сразу понял, что происходит. Его

лицо было покрыто тонким слоем талой воды. Из щелей оконной

рамы продолжала поступать снежная пыль, она рассеивалась по всей

комнате, укрывая собою все: мебель, покрывала, подушки, одежду.

Смахнув с себя воду, Джон поднялся, выглянул в окно, а там царила

белая мгла, ни очертаний, ни теней – ничего, лишь снег, снег, снег.

Только его это ни капли не испугало, а наоборот, раззадорило, ведь

лондонский журналист не из слабаков.

- Я сделаю это для тебя, - прошептал он и принялся одеваться.

Спустя полчаса Даглаш уже стоял у двери и наматывал на себя шарф,

а Барри скулил и вертелся у его ног.

- Не переживай, дружище! Сегодня мой день, я это чувствую.

Но стоило ему коснуться ручки, как из кладовой показался Нэш:

- Куда же вы собрались? Джон? Вы в своем уме? На улице вьюга.

Дальше собственного носа ничего не видно.

- Ох, мистер Кол, меня этим не напугать. Я бывал и не в таких

передрягах. Я должен поехать в поместье Оулдманов и все разузнать.

- Господи, Джон! Как вы намереваетесь добраться до поместья?

- Мне прекрасно известна дорога. Отговаривать меня бесполезно. До

завтрашнего утра, мистер Нэш!

И журналист открыл дверь, в прихожую сразу же полетел снег,

бедняга Барри поджал хвост, после чего спрятался за ногу хозяина, а

Джон сделал пару шагов и скрылся в буране.

Он с трудом добрался до конюха, с еще большим трудом выпросил

лошадь, однако самое сложное было еще впереди. Сомер поначалу

брыкался и отказывался идти, но Джон оказался настойчивее, вынудив

коня ступить по колено в снег.

Холод обжигал лицо, ураганный ветер мешал нормальному дыханию,

отчего Даглаш постоянно кашлял, его заметало снегом, он же не

выпускал из рук поводья, направляя Сомера. Прошло около пяти

часов, однако журналист добрался-таки до поместья. Несчастный

продрог до самых костей, щеки были поцарапаны мелкими

льдинками, руки и ноги ничего не чувствовали. Он еле слез с лошади и

превозмогая слабость, дошел до двери.

Открыла ему Энни, она так испугалась за полуживого Даглаша, что

криком созвала всех. Прислуга помогла журналисту зайти в дом, они

усадили его на диван, сняли верхнюю одежду и накрыли промерзшего

насквозь несколькими пледами.

- Молли! – скомандовала Энни. – Срочно несите горячий ром.

- Слушаюсь, - и молоденькая служанка Молли побежала на кухню.

- Боже мой, мистер Даглаш! – хлопотала хозяйка поместья. – Как вы

решились идти в такую погоду?

К тому времени Джон слегка оттаял и снова почувствовал способность

говорить:

- Я не обо всем вас спросил, история не будет полной без некоторых

деталей, мисс Оулдман. Я же люблю завершенность и целостность, -

усмехнулся он.

- Мальчишка! Глупый мальчишка! – сетовала женщина. – Вы могли бы

сгинуть в буране.

- Вы правы, я безнадежен.

- Ладно. Сейчас мы вас отогреем.

Вскоре Молли принесла поднос, на котором стоял полный стакан

рома. После того, как журналист выпил все до последней капли, его

лицо и руки наконец-то приобрели здоровый цвет. Спустя час Даглаш

уже мог шевелиться и думать.

- Так, о чем вы хотели меня спросить, мистер Даглаш?