Призрак Канта

— Я проведу, — громко пообещала Мура, и Лючия засмеялась.

— Кого будем вызывать? — продолжала Софья. — В прошлый раз этот был, как его…

— Кант, — подсказал Стас.

— Во-во! Точно! Но он толком ничего не сказал.

— Может, он знает, кто украл моё кольцо? — предположила Кристина. Она сидела на полу и играла с собакой. — Давайте спросим?

— А что, вы ещё не нашли кольцо? — удивилась Лючия. — Наверное, на улице потеряли, иначе оно непременно обнаружилось бы.

— Ничего мы не теряли на улице, — возразила Кристина, взяв пса за передние лапы и дирижируя ими. — Кольцо у нас украли!

— Господи, кому оно нужно, дорогая? Такая нелепая безделушка.

— Это не безделушка, — продолжала Кристина, дирижируя лапами. — Это уникальный древний волшебный камень. И если бы у меня раньше была такая охрана, никто не осмелился бы даже близко подойти к моему изумруду!..

Пёс вопросительно вилял хвостом и поглядывал на Саню. Тот с шумом дотянул из кружки чай, поднялся и скомандовал:

— Пошли!..

Пёс вскочил, завертелся, задирая голову, чтобы ни на секунду не выпустить из поля зрения хозяина. Кристина тоже поднялась.

— Ну чё, братух, — Саня подошёл и опёрся обеими руками о стол Василия Васильевича. — Каков план? Я в город, что ль, рвану?

— Давай обсудим, — предложил Меркурьев. — Я доем, и поговорим.

— Лады, — сказал Саня. — Только не тут, не при народе.

— Мы на улицу выйдем, — встряла Кристина. — Заодно собаку прогуляем!.. Я думала, он убегать будет, а он от Сани не отходит! До чего умный пёс!..

И они — все трое — вышли.

— Уж это прямо сразу видно, — вслед им язвительно сказала Софья, — ума у него палата, у кобеля этого безродного.

— Скажите, чтоб они его не таскали в столовую, — приказала Лючия домоправительнице, которая убирала со стола. — По крайней мере, когда здесь все! Терпеть не могу грязи.

Нинель Фёдоровна вздохнула.

— Я скажу, — пообещала она. — А там как он захочет, Алексан Фёдорыч. Я ему указывать не могу, он тут вскоре полновластным хозяином станет.

— Да какая мне разница! — Лючия поморщилась. — Главное, чтобы здесь не было этой вонючей собаки.

— Я постараюсь, — пробормотала Нинель. — Виктора Захаровича привлеку…

Из столовой Василий Васильевич заглянул проведать «Философию Канта». Минувшим вечером он пристроил книгу на каминную полку.

Теперь она лежала на столе возле готического окна страницами вниз.

— Мура, — призвал Меркурьев. — Давай! Страница пятьдесят семь. Итак, философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий, которые приносят с собой страсти. Да? Нет?

Мура подошла, перевернула книгу и кивнула.

— Отлично, — похвалил Василий Васильевич «Философию». Подумал немного и сказал: — Дай-ка мне её сюда.

Он сунул книгу под мышку и пробормотал:

— А если я её в чемодан спрячу?

— Не нужно её прятать, Вася, — посоветовала Мура. — Ты же сам понимаешь, что не нужно.

— Почему? — строптиво поинтересовался Василий Васильевич. — В чемодан и на замок запереть!

— Ничего не изменится, — вздохнула Мура. — Ты ничего этим не добьёшься.

— А вот посмотрим!..

Он на самом деле засунул книгу в чемодан, запер и ещё подёргал замочек, надёжно ли. Заперто было надёжно. С балкона ему было видно, как скачет по серому от дождя песку Кристина, за ней мчится несуразный пёс, а за ними неторопливо шествует Саня — Александр Фёдорович, — прижав к уху телефонную трубку.

Меркурьев нацепил куртку, засунул в карман шапку, посокрушался над кучей вещей, которые он так и не удосужился разложить, и постучал к Муре.

— Ты в самом деле собираешься проводить спиритический сеанс? — первым делом спросил он, как только она распахнула дверь. — Или это шутка?

— Это не шутка.

Меркурьев вдруг как будто вернулся в сегодняшнее утро, на маяк. Он забыл обо всём, пока запивал пшённую кашу горячим какао и Мура держала его за руку, — словно кто-то приказал ему забыть!

А тут вспомнил.

Он собирался как следует поцеловаться с ней — долго, с чувством, — мечтал об этом и строил планы, но теперь ему стало не до поцелуев.

— Мура, — позвал он и с размаху сел в кресло. — Я тебе не рассказал. А я должен рассказать!..

— Не обязательно, — отозвалась Мура, и голос у неё был безмятежный. — Я тоже видела.

— Как?!

Она подошла, присела перед ним на корточки и заглянула в лицо.

— Когда ты пришёл, — сказала она совершенно серьёзно, — началось возмущение поля. Очень сильное. Я взяла тебя за руку, и мне всё стало видно.

И она снова взяла его за руку. Василий Васильевич высвободился.

— Что тебе стало видно? — свирепо спросил он. — Ах да, ты же ясновидящая, я всё время забываю!..

— Ты увидел огонь на башенке, — пояснила Мура. — И побежал туда. Ты влез в окно. Я не поняла, почему ты полез, дверь была закрыта?

Меркурьев кивнул, косясь на неё с опаской.

— Ты побежал наверх, ты был уверен, что там засели какие-то злодеи. Ты не думал, что именно будешь делать, если они действительно засели. Тебя обуял охотничий азарт.

— Это точно, — подтвердил Меркурьев. — Обуял.