Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

Когда мне было восемнадцать, мы с моей подругой Сарой отправились в Пуэрто-Рико. Сара была – и остается красивее меня в сексуальном смысле 90-х годов. Тогда, как и сейчас, у нее были очень прямые русые волосы. Мы заказали поездку по газетному объявлению – 299 долларов, «все включено» и трансфер из отеля-казино El San-Juan. Именно так раньше люди бронировали отпуска. Ну, то есть такие, как мы. Девушки из семей среднего класса.

У нас обеих были приятели. Бойфренд Сары, взрослый биржевой аналитик, бросил ради нее жену. А у меня – не менее взрослый футбольный тренер из Шотландии, любивший Canadian Club. Тогда я думала, что это очень классно.

Мы не любили наших бойфрендов. Сара всегда считала, что Джеймс ей изменяет, а он подозревал в измене ее. Я не боялась за моего тренера. Он деловито сообщил, что никогда не напивается без меня, потому что пьяные совершают поступки, о которых потом жалеют. Мы встречались всего четыре месяца, но он вел себя так, словно мы были вместе четыре года. В этом отношении он напоминал женщин.

Отец Сары отвез нас в аэропорт. Он был не то священником, не то дьяконом – словом, тем, кому можно заниматься сексом с женщинами. Тренер – Мо – подвез меня в дом Сары. Он долго целовал меня на прощание – глубокими французскими поцелуями. Он даже цветы мне подарил. Когда я села в машину отца Сары, подруга надулась и всю дорогу молчала. Только ее отец задавал нам обычные вопросы, ответы на которые давным-давно знал. Потом Сара выдала, что ей не понравилось мое появление с бойфрендом перед ее отцом. Ведь ее отец – священник! Я растерялась. Во-первых, мне не хотелось обижать Мо, а, во‐вторых, когда несколько месяцев назад умер мой отец, отец Сары повел себя, как бревно. Я надеялась на духовное утешение, а он всего лишь по-дружески подошел ко мне, пожал плечами и промямлил что-то вроде: «Время залечивает все раны». Так что я особо не переживала из-за поцелуев у него на глазах.

В баре аэропорта мы заказали напитки, хотя было всего три часа.

У нас были стройные загорелые ноги и миниатюрные фигуры, словно у жокеев. Мне уже была известна мучительная сердечная боль и горе, но я никогда больше не буду такой свободной, миниатюрной и беззаботной, как тогда.

– «Маргариту» продают две по цене одной, – сказала Сара, когда я на второй заход выбрала «Кровавую Мэри».

– Я не чувствую склонности ко второй «Маргарите», – ответила я.

Слова «чувствовать склонность» прозвучали тогда очень элегантно и естественно. Потом, в колледже и сразу после, мне предстояло познакомиться с очень богатыми девушками, у которых, даже если они искали мелочь на пакетик травки, были родители, способные вырвать их из любых неподходящих отношений. Однажды я видела, как мать Сары готовила замороженную картошку, несмотря на обнаруженных на упаковке таракана и небольшой колонии яиц. Церковь оплачивала их расходы, но не слишком щедро.

Сара показала мне язык – серьезно! И быстро простила меня за такое недружеское поведение.

Сейчас смешно об этом думать, но парни всегда заглядывались на нас. То есть каждый парень и каждый мужчина провожал нас взглядом. Подростки, женатые, старики – все. Если меня одной или одной Сары было недостаточно, то оторвать взгляд от нас обеих было невозможно. Сегодня мне приходится краситься, выпрямлять волосы или вызывающе одеваться. Полагаю, любые шпильки сойдут, но в те времена мне достаточно было просто дышать.

Мы приземлились в Пуэрто-Рико и попали в сумасшедший дом. Пуэрториканцы и отпускники-мужчины оказались еще хуже обычных мужчин в Нью-Джерси. Они таращились на нас. Знаете, эти долгие, ленивые взгляды, окидывающие тебя с головы до ног. Сейчас мир изменился, но тогда мы об этом не думали. В лучшем случае, оценивали. Мы даже пытались считать, кто из нас получит больше восхищенных взглядов. У Сары были прямые волосы и очень четкие черты лица. Не нужно было смотреть на нее сто лет, чтобы понять: она красива. Это было очевидно. Я пыталась помочь людям сексуальным поведением, подталкивала соломинку в коктейле языком, наклоняла голову, демонстрируя шею и тело в самой выгодной позе. Больше всего меня волновало, чтобы хоть кто-нибудь оценил мои достоинства, а я заметила, как это происходит.

По пути на курорт мы проезжали через очень бедные кварталы. Маленький мальчик с палкой гонялся за курицей. Повсюду сновали бродячие собаки с грязными усами. Казалось, никто здесь не причесывается. Дома были голубыми, розовыми и грязными, пожелтевшие ползучие лианы закрывали окна без стекол. Похоже, у каждой одинокой матери на Пуэрто-Рико было не меньше четырех грудных детей. Мы видели множество таких матерей. Помню, как подумала, что каждая из них сильнее моей матери, которая не умела выписывать чеки и водить машину, не представляла, как оставаться матерью после смерти моего отца. Она хотела, чтобы я стала ей мужем. Я сказала об этом Саре по дороге. Она смотрела в окно и поправляла волосы.

– Ей просто страшно, – ответила она.