Призрак Малого Льва (СИ)

Элигвааль понуро брел через болото к скалам, похожим на чьи-то полусгнившие зубы. Там, в Рыжей пещере, в огромном зале с колоннами сталактитов и глыбами горного хрусталя он обычно возвращался к Магусте. Ему было еще не время, но его мучили вопросы: кто так властно воспользовался его телом, как он посмел это сделать, чем провинилась бедная девушка, и кого это они ждут?

Состояние было мерзкое. Он всегда знал, что не хозяин своему телу, но эллы никогда не вели себя с ним так бесцеремонно, в конце концов, он был с ними одно целое и поставлял им самое главное — информацию о внешнем плотном мире. Он был глазами, ушами и кожей Магусты, он привык чувствовать от нее поддержку. Сейчас же у него было чувство, что он сам себя высек.

Его встретил Тардб, правда прическа у него была от Оллори, высокая, как пирамида, а костюм от Верма из зеленой чешуи. Случалось, путали и большее при матрикации: лицо, конечности, черты характера…

— Оставь свою злость, Элиг, — сказал он по-лисвийски, — у нас и так нет равновесия.

— Снова смена лидера? — усмехнулся колдун.

— Нет.

— Тогда что случилось с Борфау? С чего это он так рассвирепел?

— Скоро сам узнаешь, — сказал Тардб, — идем.

Элл обнял его, обтек своим размягчевшим телом, Элиг почувствовал его тепло и вибрации, изменение структуры в тонкую сторону было приятным, как освобождение из плена, но он всегда помнил, что ему предстояла обратная материализация, весьма мучительное и долгое занятие. Он потерял очертания, как кусок разогретого парафина. Оба перемешались, обвились друг вокруг друга спиралями, пещера постепенно исчезла, превращаясь в красный туман.

Мир, в который он попал, потряс его как и в первый раз. Этот странный мир все время менялся и состоял из обрывков и чудовищных нагромождений воспоминаний всех эллов. На зеленой лужайке с ромашками и колокольчиками вздымались огромные прозрачные грибы с планеты Хормион, призмовидные железные конструкции подпирали зеленовато-желтое небо, дома были совершенно немыслимых очертаний, в них один архитектурный стиль настраивался на другой. И все это менялось в течение нескольких минут. Одно сознание наползало на другое. И пока один элл выпускал на лужок родных его сердцу козочек и мурн, другой по-своему выгибал крышу его дома.

Первое впечатление было одно — сон. Не кошмарный, скорее просто странный, просто изменчивый и нелогичный, как все сны.

Элиг огляделся. Доминантом был старый аппир Борфау, поэтому пространство имело тот урбанистический вид, какой сохранила его память: мосты над реками, очертания высотных домов вдали, дороги с проносящимися мимо экипажами…

Смена Доминантов происходила постоянно, поэтому Магуста меняла свой нрав и очертания, то впадала в спячку, то гонялась за новой информацией. Новички типа Элига вступать в борьбу не решались, тренированное сознание ветеранов подавляло их сразу. Правда, попадались иногда сильные и яркие личности, которые сразу все перестраивали по-своему, но это были исключения. Большинство же первые несколько столетий пребывало в безысходности и тоске по своим близким.

Увы, обратного пути из Магусты в плотный мир не было, Элиг был материализован усилиями всех эллов и без связи с ними мгновенно растаял бы, как солнечный зайчик.

Тардб выглядел устало, он сошел с приемной платформы и позвал за собой Элига. Внизу толпились эллы. Они умирали от скуки и жаждали новой информации. Все воспоминания и фантазии были давно пережеваны и перемолоты. Ничего нового в замкнутом мире не происходило. Магуста была голодна — ей требовалась новая информация, новая личность, новая жизнь, новые эмоции.

На него смотрели самые разные лица, к нему тянулись разные руки, конечности и щупальца.

— Сейчас, — сказал Элиг хмуро, — сейчас вы все узнаете.

Он лег на траву и закрыл глаза. Эллы тут же обступили его со всех сторон. Он вспоминал, а они все поглощали его воспоминания. Они поглотили его красные закаты, теплых пушистых мурн, пахнущих молоком, сладкий дым очага, они впитали его сомнения и размышления на крыльце, боль его пациентов, они сожрали его любовь и надежды и даже не подавились его отчаянием.

Потом он открыл глаза и сел. Ромашки вокруг смотрели на него своими желтыми глазами. Эллы тоже не сводили с него глаз. Сейчас они все были колдуном Элигваалем.

— Это что же? — вдруг с изумлением спросил Цевсмевс, вставая на четыре лапы, — это мы любим девушку, которой причинили зло?

— Хотел бы я знать, — хмуро сказал Элиг, кто из вас надел меня как перчатку? Кто посмел? Борфау?

— Пойдем со мной, малыш, — услышал он за спиной властный голос Доминанта, — я объясню тебе, что происходит.

— Бор! — послышались крики из толпы, — мы любим девушку! Мы не должны ее мучить!

— Молчать! — резко сказал Доминант, — вас не спрашивают.

— А ты спроси! — выступила вперед Сейга, — или тебе наплевать, что нам больно и стыдно?

— Вам больно и стыдно до тех пор, пока вы — Элиг. Это ненадолго. Скоро у нас будет такой улов, что вы забудете про лисвисов вообще.

— Что ты задумал, Борфау? Откуда ты знаешь про улов? Кого мы поглотим?