Призрак Малого Льва (СИ)

— Я все сделаю сам, — сказал Ольгерд, — никому из вас нельзя появляться в его доме: вы его спугнете.

— Смотри, сам его не спугни, — зловеще сказал Леций, — он хитрый как дьявол.

В висках стучало, сердце билось часто, а вечер продолжался. Ольгерд заметил, что Риция поднялась в свою комнату. Он теперь знал, что случилось с ней, и это тоже не давало ему покоя. Он был готов кусать себе локти от того, что она тут пережила, когда его не было рядом, когда он сидел на Тритае и подозревал ее во всех смертных грехах. Сознавать это было невыносимо. Он поднялся следом и решительно зашел к ней в дверь.

— Прости меня, Рики, — сказал он, пока она не успела его выставить, — я до сих пор не понимаю, почему все так нелепо получилось.

— Почему же нелепо? — отчужденно посмотрела она, — все правильно. Я ведь, в самом деле, мутант. Конечно, я никого не убивала, но мало ли что? Мы все мутанты. И любить нас нельзя.

— О чем ты говоришь, боже мой? — он шагнул и взял ее за плечи, — я безумно тебя люблю, при чем тут это?

Она вырвалась.

— Хочешь сказать, что тебе это не важно?

— Нет, конечно!

— Это слова. Только слова. А на деле ты поверил, что я могу убивать!

— А ты знаешь, чего мне это стоило?! И чего мне стоило молчать об этом?!

Они оба внезапно поняли, что перешли на крик. После всего пережитого не осталось никакой выдержки. А она была еще нужна.

— Уйди, пожалуйста, — уже тише, почти шепотом попросила Риция, — может, я и прощу тебя, когда успокоюсь… но замуж я за тебя не выйду никогда. Потому что мы не пара. Я это очень отчетливо поняла.

— Рики…

— Я буду, как тетя Сия, смотреть на тебя издалека и любоваться.

— Далась тебе эта Сия!

— Ол, уйди. Я не в состоянии с тобой разговаривать.

Он больше ничего не сказал. Вышел и хлопнул дверью. Спустился в столовую, выпил рюмку «Козерога», потом отвел в сторону Флоренсию.

— Помнишь наш разговор в больнице? Помнишь?

Она перестала улыбаться и нахмурилась.

— Ты опять об этом?

— Именно об этом. Только давай называть все своими именами. Хватит, наделикатничались!

— Может, ты пьян, Ол?

— Не настолько, чтоб ничего не соображать.

Они смотрели друг на друга.

— Чего ты хочешь? — спросила она недовольно.

— Ясности. Вспомни наш разговор. Я тогда имел информацию, что Риция — убийца. Это было настолько чудовищно, что я стал думать о раздвоении ее личности. И я пошел к тебе, но ты только подтвердила мои догадки. Скажи мне, Фло, о каком раздвоении говорила ты?

Флоренсия долго в замешательстве смотрела на него.

— О другом, — проговорила она наконец.

— О каком другом?

— Ол, это не твое дело.

— До сих пор? — он начал выходить из себя, — когда ты поймешь, Фло, что это нас всех касается? Тем более меня: я люблю ее!

— Вряд ли тебе это понравится, — Флоренсия отвернулась от него к окну, за ним раскачивались в темноте заснеженные сосновые лапы.

— Говори, как есть. Я должен знать.

Она еще раздумывала, но потом, видимо, поняла, что он не отстанет. Повернулась и снова посмотрела ему в глаза.

— Видишь ли, у Риции без приема соответствующих препаратов наблюдается обратное развитие. Это она так считает, потому что мы не запускаем этот процесс. А на самом деле…

— Что на самом деле? — нетерпеливо перебил он.

— А на самом деле Риция — гермафродит.

Что угодно он готов был услышать, только не это. Метель все раскачивала за окном сосновые ветки. Он стоял, как громом пораженный, глядя на игру света и теней на снегу.

— Ол, это только звучит так страшно, — успокаивала его Флоренсия, — она всегда будет женщиной, пока захочет, и сможет иметь детей. Неужели это так важно, если ты ее любишь?…

Но Ольгерд уже не слушал ее.

6

Метель наконец угомонилась. Утро было ясным и морозным.

— Отпусти меня хотя бы на кладбище, — взмолилась Миранда.

— Я сейчас занят, — отрезал Торвал.

— Ты мне и не нужен, — сказала она, — я хочу побыть там одна.

— Сбежать тебе все равно не удастся, — презрительно заявил он.

— Тем более. Чего ты боишься?

Он посмотрел, как будто просветил ее насквозь.

— Я всего буду бояться, пока не отправлю тебя на Землю. Я убедился, что ты можешь выкинуть любую глупость.

Она устала с ним спорить. Все равно, что бы она ни говорила, все оставалось по-прежнему. Ее комната охранялась, ее видеосвязь была отключена, ее переговорник прослушивался, друзей к ней не пускали. Миранда находилась под настоящим арестом. До отправки корабля оставалось меньше недели, а Азол так и не появился. Она уже не знала, что думать. Порой ее охватывало отчаяние.

В последние дни Торвал был в скверном настроении. Он не понимал, почему Прыгуны до сих пор не выдали ему мертвого Кера. Почему они тянут, если они у него в руках и готовы на всё, лишь бы остановить эвакуацию?

Леций не возражал. Попробовал бы он возразить! Он даже уточнил, в каком виде полпред хочет получить труп. И тот сказал ему, что туловище должно быть отдельно, а голова — отдельно. А вдруг этот упырь воскреснет!

Миранда видела, как Леций потом выходил весь зеленый из кабинета Торвала.

— Хочешь получить голову убийцы на блюде? — спросил Торвал в тот день за ужином.

Она чуть не поперхнулась.