Призрак миссис Рочестер

– Да брось, Уэйд, – поспешно возразила я. – Мы с тобой оба обожаем придумывать истории. Мне нечего бояться и незачем уезжать. Да я и не хочу. У нас с Софией только начало получаться заниматься, я не могу ее сейчас бросить. И Отис на меня рассчитывает.

Уэйд задумчиво хмыкнул.

– Так, смотри. Через пару недель мы собираемся в округ Марин, на свадьбу однокурсницы Кейко, и Бенни возьмем с собой, хотели посмотреть гигантские секвойи на обратном пути. Но можем вместо этого заехать к тебе.

– Не меняйте свои планы из-за меня. Серьезно, Уэйд. Я в порядке.

– Я надеюсь, – вздохнул он.

Пятнадцать минут спустя телефон у меня снова зазвонил: на этот раз звонила жена Уэйда, Кейко. Она работала в фирменном бутике женской одежды и была очень прагматичной в самом положительном смысле слова, и мы общались так же близко, как и с Уэйдом, тем более что они назначили меня неофициальной крестной мамой их пятилетнего сына Бенни.

– Уэйд сказал тебе, что я выжила из ума? – усмехнулась я в трубку.

– Не совсем, – рассмеялась в ответ она. – Сказал, что беспокоится за тебя, что у тебя может разыграться воображение или еще хуже – что вокруг тебя в самом деле могут оказаться какие-нибудь психи. Так что мы приедем к тебе – мне кажется, отличная идея. Отведем Бенни в аквариум Монтерея, ему понравится. Но сначала заедем к тебе.

– Мне нельзя приводить сюда гостей. Можем встретиться в Монтерее.

– Ага, видишь? Тебе нельзя приводить гостей, теперь я волнуюсь еще больше.

– Все вовсе не так зловеще, как кажется. Эван просто защищает свое право на личную жизнь.

– Ты зовешь его Эваном?

– Ну да. А как еще мне его звать? Мистером?

Она вздохнула.

– Ох, не знаю, Джени. Но думаю, ты в большей опасности, чем думаешь. После всего, через что тебе пришлось пройти в прошлом году… мне будет спокойнее, когда я тебя сама увижу.

– И убедишься, что меня еще не убили?

– Для начала, – хмыкнула она.

– Все в порядке, – пообещала я. – Честное слово. Буду очень рада, если все-таки решите приехать. Скажи Бенни, что я по нему скучаю, и поцелуй его от меня крепко-крепко, хорошо?

– Он говорит, что уже слишком взрослый для поцелуев. Теперь его можно только обнимать.

– Тогда скажи ему, что я посылаю ему большие-пребольшие обнимашки.

Мы попрощались, и я допила остатки кофе. Уэйд был прав: я выдумывала и развивала какие-то безумные истории. Наблюдающий за мной призрак Беатрис, кричащий по ночам… если за мной кто и подсматривал, то точно кто-то живой и здоровый.

Но кто? Не Отис. Точно нет. Такого даже я представить не могла.

Ходящая во сне София? Может быть.

А это ощущение паники, охватившее меня при мысли, что придется уехать из Торн Блаффса? Уэйду я сказала правду: мне не хотелось оставлять Отиса и Софию. Но это была не вся правда.

Мне была невыносима мысль, что придется оставить Эвана Рочестера.

Тот огромный шершень, уносящий его, будто забрал у меня что-то, судя по появившейся внутри пустоте.

Какая глупость. Нужно взять себя в руки. Скоро занятия с Софией, и надо выглядеть собранной.

Сегодня девочку забрал Отис, заодно заехав к своему дантисту в Кармеле. Без чего-то четыре я направилась в Морскую комнату, пройдя через крытый переход, соединявший гараж и особняк. Начав спускаться на нижний уровень, я так и застыла: снаружи Морской комнаты стояла Аннунциата и, склонившись над кустами, посыпала корни белым порошком. С тех пор как Отис представил нас друг другу, мы и парой слов не обменялись; она по-прежнему убиралась у меня в коттедже, но всегда незаметно, каким-то образом зная, когда меня не было. И от этого мне становилось не по себе.

Было смешно избегать ее. Я подошла к ней и громко поздоровалась:

– Аннунциата, добрый день.

Женщина выпрямилась, и ее косы, перевязанные ярко-голубыми шерстяными нитками, скользнули по крепкой талии. Ничего, кроме цвета пряжи, в ее наряде не менялось: рабочий комбинезон и свободная рубашка цвета хаки, обувь на веревочной подошве.

Она вытерла руки о комбинезон, стряхивая порошок, и сердито взглянула на меня.

– Спасибо, что убираете у меня, – не сдавалась я. – И за свечи.

Она вообще меня слышала? Слышала, потому что все-таки коротко кивнула.

Неуверенно потоптавшись, я кивнула в ответ и, вымученно улыбнувшись, смущенно повернулась и прошла в Морскую комнату, все еще чувствуя на себе ее взгляд.

По комнате плясали золотистые лучи, напоминая брызги шампанского. Я положила вещи на стол, а когда обернулась, Аннунциаты уже не было.

Привлеченная источником этого лимонадного света, я подошла к высоким окнам. Поблескивающая серебром бухта манила к себе, словно показывая, что зайти в воду и искупаться, пусть и в вечернем платье, не такая плохая идея. Зазубренная макушка скалы теперь казалась сделанной из полированного стекла, и гребень торчал осколками – причем очень близко, будто до нее можно взять и дойти.

Отвернувшись от окна, я перешла к книжным полкам, встроенным в ближайшую стену. Редкие книги соседствовали с черной фарфоровой чашей и зеленым обелиском, а также жеодой на подставке: серая неприметная каменная поверхность изнутри была усыпана ослепительными розовыми кристаллами.