Призрак неонацизма. Сделано в новой Европе

«В политике, – подчеркивал А. Гитлер, – нельзя заранее говорить, что ты делаешь или хочешь сделать. Только тогда, когда уже нельзя действовать иначе, только тогда можно открыть карты (herausruecken)» (Koehler, 301). «Но и в этом случае, – подчеркнул фюрер, – следует только тем открыть карты, кто непременно об этом должен знать, и им нужно сказать ровно столько, сколько им необходимо знать».

Эксперт в области промышленности О. Вагенер, с которым так откровенно разговаривал А. Гитлер, сказал тогда, что в таком случае ему (то есть А. Гитлеру) не следовало бы писать, а тем более публиковать «Майн кампф». «Я часто сожалею об этом», – грустно заметил А. Гитлер. Разговор этот происходил в 1932 году, то есть еще до прихода нацистов к власти в Германии.

Идеи «фюрера» иногда непросто понять особенно нам, живущим во многом в совершенно другое время. Как, к примеру, можно понять так называемые Нюрнбергские законы о защите германской крови и германской чести. Но уже в «Майн кампф» А. Гитлер дал ответ на этот вопрос. «Существует наисвященное право человека, – поучает фюрер, – заботиться о том, чтобы сохранять в чистоте кровь». Сокровенный смысл этой миссии состоит в том, чтобы создавать «человекобожеские» совершенные существа, а не «выродков», представляющих собой помесь человека и обезьяны.

Автору здесь уже трудно скрывать общее направление его расовой политики. Но сохранение расовой чистоты означает на практике избавление ариев от угрозы осквернения крови, которая исходит от евреев.

Гитлер часто идентифицировал себя с Парсифалем. Это герой Вагнера, в задачу которого входило покончить с врагами. При этом он не должен был повторить «ошибки милосердия», а действовать с предельной жестокостью. Парсифалю, в отличие от многих других вагнеровских героев, удается избежать гибели. Ему была уготована смертельная ловушка, но он избежал смерти, как избежал и оскверняющего его чистую арийскую кровь греха.

Не совершать ошибок милосердия для А. Гитлера после его опыта войны не представляло большой сложности. Он, уже будучи в Мюнхене, играл роль «решительного человека», человека действия, способного с оружием в руках бороться за осуществление своих идеалов.

В великосветском обществе Мюнхена он появлялся в синем костюме, фиолетовой рубашке и ярком галстуке, в прихожей снимал свой «тренчкоут», то есть плащ, ставший неотъемлемой частью его образа, затем снимал шляпу, вешал ее на вешалку вместе с огромной кобурой, в которой находился его пистолет.

Именно такого человека искали представители «Байрейтского кружка», он был им нужен, и он, несомненно, отвечал их представлениям о том, как должен выглядеть будущий мессия, будущий спаситель германской нации и нордической расы в целом.

Смена роли «барабанщика» на «спасителя» прошла без видимых усилий. Когда А. Гитлер размышлял над образом Парсифаля, его самого удивляли некоторые совпадения. Так же, как и оперный герой, будущий фюрер ощущал себя «сиротой», выходцем из простой среды. У Р. Вагнера Парсифаль первоначально даже не знает собственного имени, и Гитлер был вынужден сменить свою фамилию.

Кстати, в Германии многие считают, что А. Гитлер не смог бы стать фюрером немецкого народа, если бы у него осталась фамилия Шикльгрубер. Она звучит для немецкого уха слишком провинциально, слишком по-австрийски. Понятно, что толпа вряд ли могла бы с восторгом орать в таком случае «Хайль Шикльгрубер!». Это было исключено. Так что проблемы с именем у Парсифаля были весьма кстати.

Забавно выглядит также эпизод, когда Парсифаль ненароком убивает лебедя. Его отчитывают за это, так как животных убивать грешно. Однако этот замечательный принцип не переносится на людей, особенно на «расу паразитов» и вообще всех «недочеловеков».

Парсифаль приходит к осознанию своей освободительной миссии, по мысли Р. Вагнера, через «сострадание». Но это «сострадание» не имеет ничего общего с христианским состраданием, с его «возлюби ближнего своего». Р. Вагнер считает, что осознание своей спасительной миссии приходит к Парсифалю тогда, когда он понимает, что это есть для него «нужда», «необходимость».

Осознав необходимость этой борьбы за освобождение, Парсифаль получает копье Грааля, которым он распоряжается намного эффективнее, нежели Зигфрид своим мечом под названием «нотунг».

Перед тем, как Парсифалю удастся избежать кровосмесительного греха с Кундри, которую подсылает к нему чародей Клингзор, он наблюдает, как из раны другого героя – Амфотраса сочится кровь. Это «греховная кровь», кровь нечистая. Угроза потери чистоты крови нависает и над ним самим, когда к нему приближается дьявольски соблазнительная Кундри.