Призрак неонацизма. Сделано в новой Европе

В сознании простого немецкого солдата это была война против представителей «низшей расы», против евреев и других «азиатов». Немецкие солдаты были в большинстве своем убеждены в том, что война против Советского Союза, война против «еврейского большевизма» была неизбежной, и многие из них даже радовались тому, что именно на их долю выпала честь выполнить эту задачу. И офицеры, и солдаты вермахта были уверены, что если бы «большевики» первыми напали на Германию, то было бы уничтожено большое количество их соотечественников.

Один из солдат в письме на родину в 1941 году рассуждает о том, что бы было с немецкими женщинами, если бы эти «дикие орды русских» захватили Германию. А немецкий унтер-офицер на восточном фронте так излагал свое видение войны против Советского Союза: «Война здесь в России не похожа на войны с другими государствами. Это уже не люди, это дикие орды и изверги, которых большевизм в последние 20 лет таким образом и выращивал. К таким людям нельзя проявлять сострадание, так как они все трусливые и хитрые» (Erobern und vernichten, 212). Здесь поражает уже не столько действенность пропаганды и индоктринации, сколько отсутствие сострадания, и так рассуждало большинство солдат, которые искренне считали себя правоверными католиками или протестантами.

Но есть и еще одна тонкость в этом упорном нежелании немцев признать чудовищно несправедливый характер войны. Многие из них рано поняли, что войну у Советского Союза выиграть нельзя, и боялись справедливого возмездия. Этот страх перед возмездием был столь велик, что он действует до сих пор и самым активным образом влияет и на интерпретацию новейшей истории Германии. Отрицать свою вину – значит уйти от наказания. Этот страх имеет, несомненно, явные наследственные признаки.

Немцы так боялись этого возмездия, что историки только в конце 1970-х годов осмелились говорить о судьбе 3,5 млн. российских военнопленных, которые были самым варварским образом умерщвлены в Германии уже к середине 1942 года. Но и после этого нормального человеческого сострадания, не говоря уже о христианском, по поводу этих жертв до сих пор не замечается.

В планы немецкого командования входило также перевести продовольственное содержание вермахта на территории СССР в кратчайшие сроки полностью на местные ресурсы. Это предполагало в плановом порядке убийство десятков миллионов советских людей.

Потери среди гражданского населения СССР превышают 7 млн. человек. Только эти цифры уже намного превосходят масштабы еврейского холокоста. Американские юристы, занимавшиеся в апреле 1948 года в Нюрнберге разбирательством преступлений, совершенных войсками СС, пришли к выводу, что зверства эсэсовцев, дикость и жестокость этих «лучших из немцев», превосходят все мыслимые границы и находятся «за пределами опыта нормального человека».

Однако «русский холокост» ни в современной политической системе Германии, ни в сознании граждан этой страны не занимает никакого места. Логичным выглядит предположение, что очень модная в последнее время тема, связанная с попыткой представить немцев как чуть ли не главных «жертв» Второй мировой войны, имеет непосредственное отношение к попыткам любым способом уйти от ответственности. Понятно, что речь идет не о юридической ответственности, мы говорим об ответственности внутренней, о том, что можно было бы назвать историческим чувством ответственности или исторической совестью.

Существует мнение, что, если бы А.Гитлер по каким-то причинам умер уже в 1938 году, он вошел бы в историю как величайший политический деятель. Такое мнение, например, высказал весьма авторитетный публицист и историк Себастьян Хаффнер (Sebastian Haffner). В это, конечно же, трудно поверить. Очевидно, что цели Гитлера по захвату территории СССР и физическому уничтожению всего населения, были уже сформулированы и имели множество сторонников на разных уровнях.

Эти цели были обозначены еще в 1933 году. 3 февраля 1933 года в доверительной беседе с генералами рейхсвера А. Гитлер заявил о том, что главным направлением его внешней политики является завоевание «жизненного пространства на востоке и его беспощадная (ruecksichtslos) германизация» (Das Russlandbild, 9).

Слово «беспощадная» совершенно отчетливо свидетельствует о том, что А. Гитлер не собирался «освобождать» Советский Союз. Совершенно очевидно, что речь в данном случае идет о физическом уничтожении всего населения страны.

Следует иметь в виду, что нацисты были действительно нацистами, то есть для них первостепенную роль играл вопрос крови. Ни знание немецкой культуры, ни языка, ни веры не спасли бы людей от физического уничтожения. По своей жестокости немецкий оккупационный режим не имеет аналогов в истории, и его нельзя сравнить с ситуацией при оккупации ни одной другой страны.

Гитлер был прекрасно осведомлен о том, что происходит на восточном фронте. С видимым удовольствием рассказывал он испанскому послу Эспинозе о том, что в России идет «настоящая человеческая бойня» (Fest, 920).