Призрак Оперы

– С какой легкостью, Кристина, вы говорите о таких важных вещах! – воскликнул он. – Ведь мы, возможно, никогда больше не увидимся!.. Я могу умереть во время экспедиции!..

– Я тоже, – просто сказала она. Она уже не улыбалась и не шутила. Казалось, она задумалась о чем-то, что впервые пришло ей в голову. Взгляд ее просветлел.

– О чем вы думаете, Кристина?

– О том, что мы больше не увидимся.

– И от этого вы вся светитесь?

– И что через месяц нам придется сказать друг другу: прощай навсегда!

– Если только мы не дадим друг другу слово, Кристина, и не будем ждать друг друга, чтобы соединиться навеки.

Она закрыла ему рот рукой.

– Молчите, Рауль!.. Об этом и речи быть не может, и вы прекрасно это знаете!.. Мы никогда не поженимся! Все решено! – Ей вдруг стало трудно сдерживать бьющую через край радость. С детской веселостью она захлопала в ладоши.

Рауль, не понимая, смотрел на нее с беспокойством.

– Но… но… – заговорила она снова, протягивая молодому человеку обе руки или, вернее, отдавая их, словно внезапно решила сделать ему подарок. – Но если нам нельзя пожениться, мы можем, мы можем обручиться!.. Никто не будет знать об этом, кроме нас, Рауль!.. Ведь были же тайные браки!.. Значит, могут быть и тайные обручения!.. Мы помолвлены, мой друг, на месяц!.. Через месяц вы уедете, и я всю жизнь буду счастлива, вспоминая этот месяц! – Она была в восторге от своей идеи и вдруг снова стала серьезной. – Это счастье, которое никому не причинит вреда…

Рауль понял. Он уцепился за эту счастливую мысль. И хотел немедленно сделать ее реальностью. Склонившись перед Кристиной с беспримерным смирением, он произнес:

– Мадемуазель, имею честь просить вашей руки!

– Но они уже обе ваши, мой дорогой жених!.. О, Рауль, как мы будем счастливы!.. Мы будем играть в будущих мужа и жену!..

А Рауль думал про себя: «Какая неосторожная! За месяц у меня хватит времени заставить ее забыть или разгадать и свести на нет «тайну мужского голоса», и через месяц Кристина согласится стать моей женой. А пока поиграем!»

То была прелестнейшая игра, которой они радовались, как невинные дети, каковыми и были на самом деле. Ах, какие чудесные вещи говорили они друг другу! Какие давали клятвы в вечной верности! Мысль, что по прошествии месяца некому будет держать эти клятвы, повергала их в смятение, которым они наслаждались с отчаянным упоением, мешая смех со слезами. Они играли «в сердце», как иные играют «в мяч», только посылали-то они друг другу не мяч, а свои сердца, и потому им следовало проявлять большую ловкость, чтобы поймать их, не причинив вреда. Однажды – это был восьмой день игры – сердце Рауля сжалось от нестерпимой боли, и молодой человек решил остановить партию безрассудными словами: «Я не поеду на Северный полюс».

Кристина, которая по своему простодушию не подумала о такой возможности, внезапно поняла опасность игры и горько пожалела о содеянном. Ничего не ответив Раулю, она собралась домой.

Происходило это во второй половине дня в гримерной Кристины, где она назначала ему свидания и где они играли «в гости», поставив на стол печенье, две рюмки портвейна и букетик фиалок.

Вечером она не пела. И он не получил привычного письма, хотя они договорились писать друг другу каждый день в течение всего месяца.

На следующее утро он помчался к госпоже Валериус. Та сообщила ему, что Кристины не будет два дня. Она ушла накануне в пять часов вечера, сказав, что вернется лишь на третий день. Рауль был потрясен. Он возненавидел госпожу Валериус, сообщившую ему подобную новость с поразительным спокойствием. Он попробовал вытянуть из нее что-нибудь, но милая дама, судя по всему, действительно ничего не знала. На встревоженные вопросы молодого человека она просто-напросто отвечала: «Это секрет Кристины!» Причем говорила это с трогательным елеем в голосе, подняв палец, словно призывая хранить тайну и в то же время желая вроде бы успокоить.

«Ну конечно! – со злостью думал Рауль, как безумный сбегая по лестнице. – Еще бы! С такой госпожой Валериус за девушек нечего опасаться!..»

Куда могла деться Кристина?.. Два дня… На два дня сократился срок их недолгого счастья! А все по его вине!.. Ведь договорились, что он уедет!.. И если у него было твердое намерение никуда не уезжать, зачем он заговорил об этом так рано? Он корил себя за допущенную оплошность и чувствовал себя самым несчастным человеком сорок восемь часов, по истечении которых Кристина вернулась.

И вернулась с триумфом. Наконец-то ее вновь ожидал неслыханный успех, какого она достигла на том памятном гала-концерте. После истории с «жабой» Карлотта не могла выступать на сцене. В ее сердце, лишая ее сил, поселился ужас перед новым фальшивым «квак»; место и свидетели ее непостижимого провала стали ей ненавистны. Она нашла способ разорвать контракт. Дое на короткое время просили занять вакантную роль. В «Жидовке» ее встретили с исступленным восторгом.