Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

В течение недели все мои сведения об этом деле сводились к газетной болтовне да нескольким коротким заметкам самого Рультабиля. Он сообщал в «Эпок» о кастете, которым был нанесен удар. Как показал анализ, свежие пятна крови на нем принадлежали мадемуазель Станжерсон. Более старые следы могли являться свидетельствами других преступлений. Можете себе представить, как прессу всего мира занимало дело Желтой комнаты. Но мне казалось, что следствие топчется на месте, и потому я был весьма обрадован приглашению посетить Гландье, однако просьба позаботиться о револьверах порядком меня озадачила. Если Рультабиль просил захватить оружие, значит, он предполагал, что им придется воспользоваться. Должен признаться я далеко не герой, но в данном случае меня призывал на помощь мой друг, находившийся в затруднительном положении, и я не испытывал и тени сомнения.

Удостоверившись, что мой револьвер заряжен, я отправился к Орлеанскому вокзалу, но по дороге решил зайти в оружейный магазин, чтобы позаботиться о Рультабиле. Довольно быстро мне удалось купить своему другу превосходный маленький револьвер последней модели.

Я надеялся увидеть Рультабиля на вокзале в Эпиней, но его там не было. Однако коляска ждала, и вскоре я уже подъезжал к Гландье, где на пороге замка меня встретил мой друг. Мы радостно обнялись, и после первых приветствий Рультабиль усадил меня в маленькой старой гостиной, о которой я уже упоминал, и сразу же приступил к делу:

— Все очень плохо!

— Что плохо?

Он пересел поближе и прошептал:

— Ларсан прямо-таки преследует Робера Дарзака.

Я вспомнил, как жених мадемуазель Станжерсон побледнел при виде своих следов, и не удивился.

— Ну, а трость? — поинтересовался я.

— Трость! Ларсан не выпускает ее из рук.

— Но ведь это готовое алиби для Дарзака!

— Никоим образом. Спрошенный мною Дарзак категорически заявляет, что не покупал у Кассета никакой трости ни в тот вечер, ни в какой-либо другой день. И вообще, можно ожидать все, что угодно. Робер Дарзак явно что-то недоговаривает. Это же видно.

— Вероятно, по мнению Ларсана, эта трость является вещественным доказательством. Но каким образом? Трость не могла находиться в руках преступника, если учитывать час ее покупки.

— Этот час не будет смущать Ларсана. Он вовсе не обязан соглашаться с моей версией и считать, что преступник проник в Желтую комнату между пятью и шестью часами вечера. Что мешает ему перенести его приход на десять или одиннадцать часов? В этот момент все присутствующие в лаборатории были заняты интересным химическим опытом возле камина, и Ларсан может утверждать, что убийца проскользнул у них за спиной. Он уже говорил это судебному следователю. При тщательном рассмотрении рассуждения Ларсана являются абсурдными. Уж кто-кто, а близкий знакомый должен был знать, что профессор скоро покинет павильон, и было бы куда безопаснее отложить свои действия до его ухода. Зачем же рисковать и пробираться через лабораторию таким сложным способом. И потом, когда этот хороший знакомый проник в павильон?

Сколько вопросов и сложностей надо прояснить, прежде чем принимать версию Ларсана! На это и времени терять не стоит, так как неопровержимая логика моих рассуждений не позволяет мне заниматься предположениями Ларсана. Однако в настоящее время я вынужден молчать, а Ларсан говорит, и все, что он говорит, оборачивается против Дарзака. Еще хорошо, что я здесь, — с гордостью добавил Рультабиль, — так как против него имеются и другие улики, не менее страшные, чем эта глупая история с тростью, которую я пока что не пони маю. Она тем более непонятна, что Ларсан не стесняется показываться вместе с ней перед Дарзаком. В остальном система доказательств Ларсана мне ясна.

— А сыщик еще в замке?

— Да он и не оставлял его. Живет здесь так же, как и я, по просьбе господина Станжерсона, который сделал для него то же самое, что Робер Дарзак сделал для меня. Обвиненный Ларсаном в том, что он знает преступника и даже помог ему бежать, профессор решил предоставить своему обвинителю все условия для раскрытия истины. Так же Робер Дарзак поступает в отношении меня.

— А вы убеждены в его невиновности?

— На какой-то момент я было усомнился. Это случилось, когда мы приехали сюда в первый раз. Пожалуй, вам пора узнать, что произошло в тот день между Дарзаком и мной.

Здесь Рультабиль прервал свой рассказ и спросил, привез ли я оружие. Я показал ему револьверы.

— Прекрасно, — одобрил он и вернул их мне.

— Они нам потребуются? — спросил я.

— Без сомнения, и этой же ночью, ибо нам предстоит провести здесь ночь. Кажется, вы этим недовольны?

— Напротив, — ответил я с таким выражением, что Рультабиль не выдержал и рассмеялся.

— Однако сейчас не до смеха, — сказал он. — Поговорим серьезно. Вы помните ту фразу, которая явилась ключом к этому таинственному замку?

— Конечно, прекрасно помню: «Дом не потерял своего очарования, а сад — своего блеска». Остаток этой фразы вы обнаружили позднее на обуглившемся листе бумаги в лабораторном тигле.