Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

— Вы знаете, что в сумке два ключа. Зачем они вам? — спросил Эрик.

— Я хотела зайти в комнату, в которой еще не была, которую вы от меня прячете… Простое женское любопытство, — оправдывалась она, но ее слова только усилили настороженность Эрика: настолько они звучали неестественно.

— Терпеть не могу любопытных женщин! — отрезал он. — А вам следовало помнить историю Синей Бороды. А теперь отдайте сумку! А, вы хотите оставить себе ключ, любопытная малышка!

Он зловеще засмеялся, когда Кристина закричала от боли. В тот момент, когда Эрик отобрал у нее сумочку, из груди виконта вырвался вопль бессильной ярости, который я успел приглушить, зажав ему рот.

— Ага! — воскликнул тиран. — Это еще что такое? Вы слышали, Кристина?

— Нет, нет! — торопливо ответила несчастная. — Я ничего не слышала.

— Мне показалось, кто-то крикнул.

— Вы с ума сошли, Эрик. Кто здесь может кричать, в этой пещере? Может быть, это вскрикнула я, когда вы сделали мне больно. А больше я ничего не слышала.

— Почему же вы дрожите? Почему так взволнованы? Вы лжете! Здесь кто-то кричал. В «комнате пыток» кто-то есть. Ага, теперь все понятно!

— Никого здесь нет, Эрик…

— Теперь понятно!

— Никого!

— Это, наверное, ваш жених.

— У меня нет жениха, и вы это хорошо знаете.

Снова мы услышали злой смешок.

— Впрочем, это легко проверить. Знаете, Кристина, любовь моя, нет нужды открывать дверь, чтобы увидеть, что происходит в той комнате. Вы хотите туда взглянуть? Хотите? Прямо сейчас? Если там кто-нибудь есть, вы увидите, как наверху, возле потолка загорится свет в невидимом окошке. Достаточно снять с него черную занавеску, потом погасить здесь свет… Вот так! Вы не боитесь темноты в компании со своим муженьком?

— Я боюсь. — Голос Кристины прозвучал совсем тихо. — Я боюсь темноты! И та комната меня больше не интересует. Вы же сами все время пугали меня, как ребенка, «комнатой пыток». Признаться, на минуту мне стало любопытно, но теперь она меня уже не интересует. Нисколечко!

И вот то, чего я опасался больше всего на свете, началось автоматически… Внезапно на нас обрушился поток света. Как будто вверху вспыхнул большой костер. Виконт де Шаньи пошатнулся от неожиданности. И тут же за стеной раздался разгневанный голос:

— Я же говорил, что там кто-то есть! Взгляните на окошко: оно светится! Вон там наверху! Тому, кто находится в той комнате, его не видно. Теперь вы можете подняться по этой лесенке: вы часто спрашивали меня, для чего она служит. Знайте же: она служит для того, чтобы смотреть в «комнату пыток», любознательная моя малышка!

— Какие пытки? Зачем пытки? Эрик, скажите, что вы просто хотите попугать меня. Скажите, если любите меня, Эрик! Ведь там нет никаких пыток? И все это детские сказки…

— Идите, дорогая, и посмотрите в окошко.

Я не знаю, слышал ли виконт слабый голос девушки — настолько он был поражен невиданным доселе зрелищем, которое предстало его испуганному взору. Я же повидал достаточно подобных «спектаклей» через потайное окошко во дворце «сладостных ночей Мазендарана», поэтому внимательно прислушивался к тому, что творилось в соседней комнате, и лихорадочно искал выход из нашего отчаянного положения.

— Идите, идите к окошку! И расскажите мне, какой у него нос!

Мы услышали, как к стене приставили лестницу.

— Поднимайтесь же! Не хотите? Тогда поднимусь я, моя дорогая.

— Ну ладно, я посмотрю… Пустите меня.

— Ах, милая моя, как вы прелестны! Очень любезно с вашей стороны, что избавили меня от лазания по лестнице… в моем-то возрасте. Вы мне расскажете, какой у него нос! Если бы люди знали, какое это счастье — иметь свой собственный нос, нормальный нос, они ни за что не пришли бы сюда и не попали бы в «комнату пыток».

В этот момент мы отчетливо услышали над нашими головами:

— Здесь никого нет, друг мой.

— Никого? Вы уверены, что никого?

— Честное слово, никого.

— Ну что ж, тем лучше. Но что это с вами, Кристина? Вам плохо? Плохо оттого, что там никого нет? Ладно, спускайтесь, раз никого нет. А как вы находите пейзаж?

— Очень красиво.

— И это все, что вы можете сказать? Ну хорошо, тогда скажите, разве дом, в котором можно увидеть такие пейзажи, — не замечательный дом?

— Да. Как будто находишься в Музее Гревена[29]. Но скажите, Эрик, что там не бывает никаких пыток. Как вы меня напугали!

— Почему же? Ведь там никого нет.

— Вы сами сделали эту комнату? Это очень красиво. Действительно, вы большой художник.

— Да, художник, в своем роде.

— Но почему вы назвали ее «комнатой пыток»?

— О, это очень просто. Но сначала скажите, что вы там видели.

— Я видела лес.

— А что в лесу?

— Деревья.

— А на деревьях?

— Птицы, наверное…

— Вы видели птиц?

— Нет, птиц я не видела.