Призрак Оперы

Когда он наконец остановился, его сердце было готово выскочить из груди. Может быть, Кристину уже нашли? Увидев небольшую группу людей, он подошел к ним и спросил:

— Простите, господа, вы не знаете, где Кристина Даэ?

В ответ раздался громкий смех.

В ту же минуту послышались гулкие шаги, и в окружении черных фраков появился человек с розовым пухлым личиком, завитыми волосами и приветливыми голубыми глазами. Администратор Мерсье указал Раулю на прибывшего:

— Вот человек, которому нужно задать ваш вопрос. Разрешите представить вам комиссара полиции Мифруа.

— А, господин виконт де Шаньи! Рад вас видеть, сударь, — сказал комиссар. — Прошу пройти со мной. А теперь скажите, где ваше начальство? Где ваши директора?

Поскольку администратор хранил молчание, секретарь Реми взял на себя труд сообщить комиссару, что господа директора заперлись в своем кабинете и еще ничего не знают о случившемся.

— Невероятно! А ну-ка пойдемте в кабинет.

И господин Мифруа в сопровождении шумной группы зашагал к служебным помещениям. Мерсье воспользовался толчеей, чтобы сунуть Габриелю в руку ключ от своего кабинета.

— Все это мне не нравится, — шепнул он. — Пойди выпусти мамашу Жири, пусть подышит воздухом.

Они подошли к директорской двери, и Мерсье целую минуту напрасно просил директоров откликнуться.

— Именем закона открывайте! — прозвучал четкий и чуточку обеспокоенный голос Мифруа.

Наконец дверь открылась. Вслед за комиссаром все поспешили в кабинет.

Рауль вошел последним. В этот момент на его плечо опустилась чья-то рука, и он услышал следующие слова, произнесенные вполголоса:

— Секреты Эрика никого не касаются!

Он оглянулся, подавив готовое вырваться восклицание. Рука, только что коснувшаяся его плеча, теперь была прижата к губам человечка с лицом цвета орехового дерева, с золотисто-зелеными глазами, в турецкой феске… Перс!

Незнакомец продолжал жестом призывать к молчанию, и в ту секунду, когда виконт, справившись с замешательством, собрался осведомиться о причине его столь необычного поведения, странный человек кивнул головой и исчез.

XVII. Удивительные признания мадам Жири касательно ее личных отношений с Призраком Оперы

Прежде чем последовать за комиссаром полиции Мифруа в директорский кабинет, я хочу задержать внимание читателя на некоторых событиях, которые произошли незадолго до того в кабинете, куда безуспешно пытались проникнуть секретарь Реми и администратор Мерсье и где наглухо забаррикадировались господин Ришар и господин Моншармен, и рассказать читателю о том, чего он еще не знает, но что я считаю своим историческим долгом — я хочу сказать, своим долгом историка — сообщить ему.

Я уже имел повод отметить, как изменилось — в худшую сторону! — настроение директоров за последнее время, и намекнул, что причиной такой трансформации могли быть только уже известные читателю события.

Да будет вам известно — несмотря на все желание господ директоров навсегда скрыть этот факт, — что призрак спокойно получил свои первые двадцать тысяч франков. Произошло это следующим образом.

Однажды утром директора нашли на своем письменном столе конверт, на котором был написан адрес: «Господину Призраку Оперы лично». В конверт была вложена записка:

«Наступило время выполнить обязательства, изложенные в известном вам перечне. Вы вложите в конверт двадцать банкнот по тысяче франков, запечатаете его вашей печатью и передадите мадам Жири, которая сделает все остальное».

Директора не заставили просить себя дважды; не тратя времени на размышления насчет того, каким дьявольским образом оказался этот конверт в их кабинете, который они всегда запирали на ключ, они решили поймать наконец таинственного вымогателя. Рассказав обо всем — под величайшим секретом — Габриелю и Мерсье, они вложили в конверт требуемую сумму и, не задав ни единого вопроса, вручили его мадам Жири, восстановленной к тому времени на службе. Билетерша не высказала ни малейшего удивления. Не стоит и говорить о том, что за ней тщательно следили. Она сразу пошла в ложу призрака и положила драгоценный конверт на ручку кресла. Тем временем оба директора, в компании с Габриелем и Мерсье, спрятались таким образом, чтобы ни на миг не терять из виду конверт в течение всего спектакля; после спектакля, поскольку конверт остался на месте, они не покинули своего укрытия; театр опустел, ушла мадам Жири, а оба директора, Габриель и Мерсье не шелохнулись. Наконец это им надоело, и они вскрыли конверт, предварительно убедившись, что печати не тронуты.

Вначале Ришар и Моншармен подумали, что деньги на месте, но в следующий момент поняли, что это не совсем так. Двадцать настоящих банкнот исчезли — вместо них в конверте лежали двадцать билетов «Sante Farce»[18].

За этим последовал взрыв ярости, сменившийся страхом.