Призрак пера [litres]

– В этом случае, однако, ее мотив, который у вас получится предъявить, – отнюдь не деньги. Элеоноре до них дела нет. Они ей ни к чему: любая женщина хотя бы слегка обновила гардероб, пусть даже под предлогом того, что она также является представителем такой элегантной дамы, как Бьянка, и должна брать с нее пример. Элеонору же, наоборот, материальное, похоже, не интересует. Если она в самом деле похитила Бьянку, то не из-за денег, а ради мести, ради личного удовлетворения. Ради удовольствия видеть Бьянку беспомощной. Поэтому следите за ней, записывайте ее звонки: если заказчик похищения – Элеонора, рано или поздно она обязательно захочет лично посмотреть на страдающую Бьянку, ну или хотя бы услышать от стражника описания ее мучений.

Берганца не отводит от меня глаз и едва заметно кивает.

– В этом есть смысл, – бормочет он. – А второй вариант?

– Второй вариант, – вздыхаю я, – это, комиссар, то, что Элеонора действительно та, кем кажется. То есть полностью и безоговорочно предана Бьянке. В ней нет ничего особенного, и она это понимает, и счастлива сиять в лучах своей богини, отражая ее свет, потому что это единственный шанс оказаться рядом с Солнцем.

– И вы, Сарка, считаете, что все именно так, я прав?

Киваю, почти огорченно.

– Да, комиссар. Больно это говорить, потому что было бы прекрасно, окажись Элеонора виновной, не находите? Просто, прямолинейно, со своей элегантной логикой. Но… я видела, как она смотрела на Бьянку, слышала, как этот металлический голосок замер на лишнюю секунду, сообщив о ее пропаже… – Качаю головой. – Извините, не могу подобрать более весомые аргументы, но нет, я не верю, что это Элеонора, так же, как и вы вчера были убеждены, что это не могу быть я. И потом, комиссар… как учат ваши детективы…

Риккардо с Петрини так и смотрят на нас молча, смирившись с тем, что ничего не понимают, и мы с Берганцой успеваем обменяться синхронными улыбками. Он понял, что я имею в виду.

– Убийца – не дворецкий, – заканчивает он за меня.

Глава 13. Жизнь в розовом цвете

– А что это вы с комиссаром сегодня устроили? – между делом спрашивает вечером Риккардо.

Мы на кухне, в «неглиже»: он в футболке наизнанку, я в рубашке, которая еще полтора часа назад находилась на нем. Стать любовниками – значит время от времени превращаться в разномастные сюрреалистичные манекены. В моем случае это также означает впервые с начальной школы надеть нечто пастельно-голубого цвета. Чего не случилось бы, но аргументов «за» было ощутимо больше аргументов «против». И в любом случае в какой-то момент пора и одеться, и нужно также поесть.

Собственно, сейчас я накрываю на стол, а Риккардо крутит таймер на микроволновке, и в мягком свете бра кухня выглядит совсем по-домашнему. Время от временя я искоса поглядываю на него. Еще не привыкла. Это и понятно, ведь даже двадцати четырех часов не прошло. Но дело в том, что, зная меня, и двадцати четырех тысяч может не хватить. Разве что привыкаю к мысли, что не могу привыкнуть. Вот что, хватит об этом думать, лучше буду наблюдать, как изящно под футболкой перекатываются мускулы на спине Риккардо (микроволновка стоит на полке наверху, так что ему приходится каждый раз поднимать руки: неудобно для него, но мне – прекрасно, и замечательно отвлекает от всяких экзистенциальных размышлений).

Риккардо готовит как я, то есть отвратительно, но объяснил, что посланная ему провидением домработница из Перу каждый день оставляет ему замечательные блюда. К каждой коробочке Роза прикрепляет стикер с указаниями, сколько минут разогревать и в каком режиме. Все буквы выписаны так старательно – почерк человека, которому после окончания школы нечасто приходилось писать от руки. Сегодняшний зеленый стикер, налепленный на две порции лазаньи, сообщает: «2 минуты, программа 3», и не будь я такой бесчувственной негодяйкой, какой, как мы знаем, являюсь, эта записка вызвала бы что-то похожее на нежность. Мысленно я вижу Розу, преданно заботящуюся о том, чтобы все в жизни ее очаровательного работодателя шло гладко. Представляю, с какой теплотой он к ней относится, может, даже шутит с ней вместе, используя свое известное обаяние, чтобы она немного расслабилась.

– Вани? Ты меня слышишь?

– А? – поворачиваюсь на голос я. – Нет, я думала о Розе.

Теперь оборачивается Риккардо:

– Как это ты думаешь о Розе, если даже ее не знаешь?

– Вы когда-нибудь шутите вместе?

– Конечно. Каждый раз, когда она готовит что-нибудь особенно вкусное, или до блеска отдраивает ванную, или что-то в таком духе, я делаю вид, что безумно в нее влюблен. Встаю перед ней на колени в коридоре и прошу: «Сбежим вместе, Роза! Ваш муж поймет!», и она смеется как сумасшедшая. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – улыбаюсь про себя я.