Призрак пера [litres]

– Ну для начала признаюсь, что я это «кощунство», как ты его называешь, нахожу… достойным уважения. Более того, даже впечатляющим с профессиональной точки зрения. Потому что, как я сейчас покажу, это маленькие литературные шедевры, и впечатляющие.

И, прежде чем Риккардо успевает выразить словами написанное у него на лице «Ты это говоришь только из вредности», тянусь к журналу. (Не очень удобно, так как мои ноги все еще лежат на коленях Риккардо, а он, чтобы у меня не осталось сомнений, придерживает их рукой, будто чтобы подчеркнуть, что ему нравится нынешнее положение моих бедер, и там они и должны оставаться. Пожалуй, на эту маленькую жертву можно согласиться.)

Ищу страничку с репортажем о женщине-менеджере.

– К примеру, вот. Это не просто статья об успехе бывшей отличницы. Это… «Ярмарка тщеславия». Грандиозный путь к успеху женщины, всего добившейся самой.

Риккардо смотрит на меня, как, должно быть, Жан-Франсуа Шампольон[35] впервые в жизни смотрел на иероглифы.

Перелистываю с десяток страниц.

– А это, – продолжаю я, найдя материал об эксплуатации женщин в Африке, – «Хижина дяди Тома». В трех страницах, двух фотографиях и дополнительном материале.

– Эм, – выдает Риккардо. Шампольон пока понятия не имеет, что вообще означают все эти человечки в профиль, но хотя бы уже готов согласиться с тем, что они что-то означают.

Долистываю до интервью с француженкой. Теперь, стоит мне включиться в игру, ассоциации приходят в голову нескончаемым потоком.

– А здесь у нас «Гордость и предубеждение»: явно привилегированная особа несет читателям универсальное сообщение об освобождении. Статья о том, как одомашнить Железного человека… Да хотя бы «Укрощение строптивого». Рецепты – «Пир Бабетты», или же как кулинарное искусство может сделать из вас хранителей дома и очага, приносящих в семью радость. Большой финал: фотосессия высокой моды. Что ж, тут проще всего. Уверена, ты сам догадаешься.

Риккардо морщит лоб:

– Есть такой роман о смехотворной одежде, которую нацепили на метлу?

– Нет, дурачок. Есть известная история о том, как красивое платье и немного времени на саму себя превращают тебя из судомойки в королеву. И называется она «Золушка».

Риккардо размышляет, так и не убирая руки. По мне, так может думать сколько захочет.

– То есть ты хочешь сказать, что за каждой статьей в этом журнале есть… художественный прототип? Определенная литературная модель? И что это сделано специально?

– Именно. Ну разве редакторы не молодцы? Они знают, что их читательницам нравятся романы, так вот они. Рассказывают то, что хотят рассказать, будто пишут новеллу. С другой стороны, есть и статистика: женщины читают больше мужчин, и значительно больше художественной прозы; как следствие, в таких журналах знают, что сделать какое-либо сообщение более увлекательным можно, если говорить правильным языком. А учитывая, что таким образом они подпитывают литературный голод своих читательниц, которые чем больше романов читают, тем больше им хочется, в итоге выигрывают такие, как ты, мой дорогой, кто на романах зарабатывает. Вот почему я считаю, что ты должен их ценить и, я бы сказала, поблагодарить.

Шампольон замер перед уже расшифрованным Розеттским камнем.

– Может, в этом есть смысл, – признает он (но с неохотой).

Я улыбаюсь. Стимулирующую интеллектуальную схватку можно считать официально оконченной.

– Но, в конце концов, есть и другая причина, по которой я совсем не хочу вестись на твои провокации, мой дорогой Катон Цензор. – Я пожимаю плечами. – Теперь ты меня уже хорошо знаешь. И знаешь, что я никогда не покупала подобных журналов, что не говорю «мы, женщины»… и не выношу, когда кто-то диктует, как нужно жить. Всегда терпеть не могла, когда так поступали со мной, поэтому и сейчас не терплю, когда так поступают с другими. Понимаю, что в чем-то ты и был прав, но… это сильнее меня. Какая-нибудь женщина, как Роза, раз мы делаем вид, что это журнал Розы, или кто угодно другой, хочет почитать свой приятный журнал, отчасти серьезный, отчасти легкомысленный, плюхнувшись в кресло после тяжелой недели? Что ж, пусть читают. Не отчитываясь ни перед кем. И в особенности перед растрепанным типом в футболке наизнанку!

Риккардо разражается хохотом. Не очень спортивно получилось.

– Я решила. Напишу статью о Розе, – говорю я. Мысль, точно озарение, только что пришла в голову. – Расскажу о твоих отношениях с ней, об этой хорошей милой женщине, которая заботится обо всем, чтобы ты мог заниматься более важными делами. Покажу, как ты ей благодарен, и все читательницы, видя ее твоими глазами, подумают о ней с теплотой. В этот раз она станет персонажем мини-романа из трех страниц. Что скажешь? Я считаю, она этого заслуживает. И, если я смогу написать достаточно просто и безыскусно, возможно, она сама сможет прочитать.

По удивленно поднявшимся бровям Риккардо я понимаю, что идея ему нравится.

А потом он просто смотрит на меня, молча и так долго, что это уже вызывает подозрения.