Призрак Риаведи

Я же кормлю грудью, хотела было возразить Тереза, но осеклась. Некого больше кормить. И надо что-то делать с прибывающим молоком, пока железы не воспалились.

— Буду.

Бабка налила ей, себе и тихому молчаливому Калле.

— Почему ты решила помочь призраку, Тереза?

— Ну… — Она отпила вино; кашка и компот были так себе, но глинтвейн у Алисанты получился отменный: сразу виден большой опыт и вложенная душа. — Мне было ясно, что Элеонора страдает. Ее замучили тут, в подвале моего дома.

— Как ты догадалась? Она ведь не могла тебе рассказать.

— Здесь орудовал маньяк. В зимнюю пору, когда в поселке никого нет, ему притаскивали женщин. Он их пытал и насиловал, и в конце концов убивал каким-нибудь нехорошим способом. — Тереза сглотнула. Ее собственная жизнь висела на волоске, когда маньяк затащил ее, связанную, в подвал. Как ей удалось не поддаться панике? Должно быть, удар по голове отключил эмоции. — Примерно год назад я избила его и зарезала его собственным ножом, которым он собирался разделать меня.

Как-то быстро кончилось вино в кружке. Алисанта, не дожидаясь просьбы, налила еще.

— Я знала, что Элеоноре плохо, но не понимала, как нужно поступить, чтобы избавить ее от страданий. А потом Рино обмолвился, что есть ритуал. Когда-то он пытался его провести для одной девушки, но не удалось, а вот у безопасников получилось. И я спросила у Эрвина…

— А это еще кто? — наморщила лоб старуха.

— Один мужчина. — Она не стала вдаваться в подробности, но уже невольно сказала главное, назвав его по имени. — Офицер службы охраны безопасности. Он разузнал по своим каналам и добыл полное описание ритуала. И согласился… провести его вместе со мной.

— Вот как. — Алисанта понимающе наклонила голову. — Представь меня ему, если доведется увидеться. Хочу поблагодарить. Для нас нет участи страшнее, чем остаться неприкаянным призраком, не имея шанса на новый цикл бытия. Разве что… Хуже только быть принесенной в жертву и лишиться души навсегда.

Ниаеннка подняла глаза от кружки.

— Говоришь, тебя занесло сюда случайно. А я приехала сама, купив билет на рейсовый корабль. Уже в зрелом возрасте, и это было обдуманным решением. В молодости я сделала неплохую карьеру, стала главой области, а потом допустила ошибку. Большой и нехороший прокол, но, клянусь небом, в нем не было моего умысла. Только виновата ли, нет ли — наказание неотвратимо и сурово. Меня должны были принести в жертву в Священной Роще областного центра. Ради успеха нового главы и в назидание неудачникам. Мне оставались считанные дни. Но я не хотела терять душу. Если бы это действительно нужно было для страны — другое дело. Полжизни я служила государству верой и правдой. Но принять полное небытие и забвение ради чужого благоденствия, просто потому, что ошиблась? Да гори это государство огнем! Я спешно стала рассылать в разные места просьбы о политическом убежище, одновременно разводясь с мужем, чтобы его не принесли в жертву вместо супруги в случае моего побега. И с каждым ответом мое отчаяние возрастало. Ни одна страна не решалась гарантировать, что откажет властям Ниаенне, если те потребуют моей выдачи. Тогда я купила билет на Т1. Уезжая, я боялась одного — что сын осудит меня. Скажет, мол, бросаю его, бросаю отца… Но он все понял, хоть и был еще мальчишкой. Обнял меня на прощание и сказал: мамочка, главное, чтобы ты была жива и счастлива. Или даже просто жива, надеясь на лучшее в следующей жизни. А за нас не беспокойся.

Она смахнула слезу и наконец улыбнулась, словно обозначая, что трагическая часть рассказа закончилась.

— Прямо в космопорту Т1 я написала заявление на гражданство Союза Тикви. Потом, когда я уже жила у диспетчера и ждала своего нового мужа, мне сообщили, что представители Ниаенне потребовали меня депортировать. Официальный ответ гласил, что гражданки Тикви не покидают территорию страны. А неофициальная приписка — что попытка похитить гражданку Тикви может явиться поводом к войне. Что делать, моя прежняя родина утерлась, и меня это абсолютно не коробит. Сколько сил я ей отдала, сколько нервов, а она со мной вон как… Пришла пора забыть о ней и начать выплачивать долг стране, которая меня защитила. Это было нетрудно. Я больше не выкладывалась на службе, не переживала за дело и за чужих людей. Я стала жить для себя, для мужей и детей. В этом есть своя прелесть. Мы никогда не были так близки с моим первым мужем, как с любым из здешних — мне банально не хватало на него времени.

— И ты их любила? — недоверчиво спросила Тереза. — Этих мужей, которых подбирала тебе программа? Вот прямо всех?

— Разумеется. Я их уважала, старалась сделать счастливыми, заботилась о них. Все они были хорошими людьми, ни в чем мне не отказывали.

— Разве это любовь? — Тереза дернула плечом.

— Тереза, я уж не девочкой была, когда сюда приехала. Первые влюбленности, больше похожие на вирусные заболевания, вместе с гормональными бурями остались далеко позади. Доживешь до моего возраста — поймешь.