Призрак с улицы Советской

— Он и так молчит, да и что сказать может?

— Может, не может, не наше дело. Сказано, хозяин его уволил. Без выходного пособия… — Смешок. — Вы сами не светитесь?

— Как можно, дорогой! Все чисто у нас.

— По нашим сведениям Аким на тебя, Расул, выходит.

— Почему на меня? Я все чисто сделал. Клиент кайф поймал и случайно помер.

— Видели вас с Владом у рекламщика. Раньше еще. А теперь и хату вы засветили. Мы проверяли. Менты хату пасут. На тебя теперь у Акима прямой выход.

— Сменим хату, дорогой Олежка, обязательно сменим.

— Может, и не надо. Только ошибок делаешь много. Хозяин этого не любит.

— Верой, правдой служим… — Это встрял, очевидно, Федосеев. — Приказы выполняем честно.

— Может быть, может быть. Последнее дело. Тебе Мамлюк сколько отдал за товар?

— Как договаривались. Семь штук.

— Врешь. Девять он тебе дал. Две ты зажал. Где они?

— Отдам, ей-ей отдам. Сейчас дело выгодное подвернулось.

— Где баксы?

— На хате, Олежек, на хате.

— Сейчас поедем, отдашь.

— Ну, Олег, ведь такое дело, для всех выгодное. Я объясню хозяину, он добро даст, я с процентами отдам.

— Я сказал…

— Ладно, ладно. Надо, значит, едем.

— А с Рекламщика должок получил?

— Не было у него ничего, Олежка, совсем пустой был!

— Опять врешь! Штука у него была, а должен был три!

— Не знаю, Олежка! Я не нашел. Мелочь была, две-три сотни всего.

— Ладно, поехали, что есть, отдашь!

Через несколько минут из ресторана вышли пять человек, сели в две машины.

Еще через полчаса оперативники из наружки доложили, что на Замшина прибыли пять человек на двух машинах. Поднялись в квартиру 32. Через десять минут из парадной вышли трое и уехали. Еще через полчаса вернулась хозяйка. Вскоре из окна послышался крик. Оперативники, ворвавшись в квартиру, нашли два трупа. Федосеев и Ходжаев были застрелены. Выстрелов никто не слышал. Стволы были с глушителями.

Глава восьмая

В середине января меня отправили в командировку. Вдвоем с Димой Семенцовым нам нужно было заехать в Кандалакшу, ему на бумажный комбинат, мне просто осмотреться и как юристу приглядеться к их отделу сбыта. Естественно, официально я ничего сделать не мог, кроме как просмотреть копии наших с ними договоров на поставку. А официально действовать я тоже не мог — не имел полномочий. Всю официальную часть вел Семенцов.

Правда, я-таки ухитрился побеседовать с зам. начальника отдела сбыта вполне неофициально, в местном кабаке. Валентин Лаврентьевич был большой любитель халявы, и мое легкомысленное предложение пообедать принял всерьез. Хотя ничего, что могло заинтересовать меня лично, я не узнал да скорее всего и узнавать было нечего, но все-таки, приканчивая вторую бутылку, Валентин Лаврентьевич признался, что поставки идут в «Мефисто» плохо, поскольку «рельсы, Стасик, совсем заржавели, понимаешь, вагоны по ним, ну никак не идут».

— Да неужто, Валентин Лаврентьевич! Я, правда, человек новый, работаю недавно, но думаю, что идет к вам маслице для смазки рельсов довольно регулярно. Может, до вас лично не доходит?

— До меня доходит, — пьяно-обиженно ответил зам, — да только не то, что на рельсы, а на кусок булки намазать и то не хватает.

— Ай-ай-ай! Надо это дело уладить. Непременно уладить!

Семенцов в гостинице досадливо отмахнулся.

— Алкаш поганый! Всем им здесь хватает нашего маслица! — Но, подумав, вынул из чемодана небольшую пачку розовых бумажек. — На, отдай ему пол-лимона. Скажи аванс! Основная сумма будет, когда три вагона недостающие пригонят!

Так я невольно оказал хоть и небольшую, но услугу издательству, правда при этом вступил в противоречие с законом, но, думаю, это мне простится.

Из Кандалакши поехали мы прямиком в Вологду, где уже мне пришлось разворачиваться. Собрал я там местных книгопродавцев и библиотекарей, провел беседу о необходимости донести до всего северного края замечательные издания «Мефисто», рассказал о планах, раздал рекламные проспекты, листовки. После этого подписал пару контрактов с двумя оптовиками на три названия по 5 тысяч экземпляров каждого.

Вечером Семенцов говорит:

— Пора и отдохнуть духовно. Пойдем в гости сегодня.

— Форма одежды парадная? — ужаснулся я.

— Да нет. Оденемся простенько, но со вкусом, по-столичному. И мы, решив, что лучшим парадом будут свитера с джинсами, прихватив, естественно, коньяку и заморских конфет коробку, направились на окраину. Впрочем, окраина здесь понятие условное. Прошли минут десять и — тихая улочка с деревянными домиками, палисадничками, резными крылечками, на кирпичном заборе давила надпись: улица Советская.

К одному из таких домиков и подвел меня Семенцов. Нас яростно облаял пес из-за крепкого без единой щелочки дощатого забора. Семенцов нажал кнопку звонка у калитки. Скоро нам открыл благообразный мужик лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной окладистой бородой.

— Здравствуйте, дорогие питерцы, проходите, приветствую вас в древней Вологде.

Мужика звали Иван Васильевич, он провел нас в горницу, без суеты, но споро накрыл на стол, поставил на плиту кастрюлю с картошкой.