Призрак в Лубло

Но еще больше, чем сплетницам, «новое событие» пришлось по душе Балажу Путноки. В ту же ночь он отправился в путь прямиком к будайскому паше, донести ему, что цыганочка жива и что Михай Лештяк прячет ее у себя, а сейчас даже собирается жениться на ней. Однако, как потом выяснилось, у будайского паши Путноки немного не повезло. Паша выслушал его, как говорят, внимательно и, нахмурив брови, спросил: «Итак, ты утверждаешь, что она жива?» — «Так точно». Тогда паша подозвал стоявшего рядом слугу: «А ну-ка, возьми этого человека да влепи ему по подошвам пятьдесят плетей, а потом приведи назад». Когда злосчастного Путноки приволокли обратно, Ибрагим снова ласково осведомился у него: «Ну, как девица? Все еще жива?» — «Нет, померла, видит бог, померла, милосердный паша!» Ибрагим довольно потер руки: «Так вот, заруби себе на носу, человече, если уж я однажды донес светлейшему султану о чьей-либо смерти, значит, тот человек давным-давно лежит в сырой земле».

Такой удел выпал на долю предателя Путноки; что же касается Михая Лештяка, то редко кому так дьявольски везло, как ему. Солнце светило ему всеми своими лучами. Власть и могущество его росли, авторитет укрепился далеко за пределами города. А Кечкемет начал играть важную роль.

Кафтан, способный обуздать противника, равнялся целой армии, причем такой армии, которая не нуждалась ни в провианте, ни в амуниции и которой ничто не угрожало, разве что моль.

Кечкеметцы, разумеется, больше не боялись врагов; наоборот, они с вожделением ждали, караулили, не завернет ли к ним случайно какое-нибудь турецкое войско; вот уж тогда начиналась настоящая потеха для народа! Бургомистр выезжал с помпой, на лучших городских рысаках; четверо гайдуков гарцевали впереди и четверо — сзади. Мужчины, женщины, дети — иногда весь Кечкемет — высыпали к войску потешить глаз упоительным зрелищем, поглядеть, как турецкие военачальники склоняются, чтобы поцеловать кафтан, и, согнувшись перед Лештяком, спрашивают: «Что прикажете, ваша милость?»

По всей стране стали ходить легенды о «говорящем кафтане» с различными вздорными домыслами о том, что-де в минуту опасности кафтан начинает говорить и дает советы членам Городского собрания, исцеляет больных, если те к нему прикоснутся, а если его поцелует девица или вдовушка, то она обязательно вскорости выйдет замуж. Наиболее благоразумные люди, правда, утверждали, что никакой чудодейственной силы кафтан не имеет, все дело в том, что на нем вышиты скрепленные паучьей подписью султана слова: «Повинуйтесь носящему этот кафтан». Что же касается старого портного Матяша Лештяка, который разглядывал это прославившееся на весь мир одеяние глазами специалиста (а молва о кафтане долетела и до стран заграничных), — то он высказался о нем весьма пренебрежительно:

— Нет в нем ничего особенного. И я, если возьмусь, сошью такой же.

Чудодейственная сила кафтана бросила мистический отблеск и на личность самого Михая Лештяка. Его история и его власть также облачились в вычурные наряды легенд. Тихими уютными вечерами о нем говорили в деревенских хатах на сотни километров от Кечкемета. Где-нибудь далеко под Сегедом по волнам Тисы с мягким шуршанием скользила рыбацкая лодчонка, разрезая грудью желтоватую пену, а рыбак предавался мыслям о том, что поделывает в этот час кечкеметский бургомистр. Угощается, наверное, золотым салом, нарезая его алмазным ножом…

Говорящий кафтан умел говорить не только с врагами: «Убирайтесь, мол, отсюда, из-под Кечкемета!» — но и друзей, и звонкую золотую монету в город зазывал: «Идите к нам в Кечкемет!» Богатые люди, знатные господа переселялись в «самый храбрый» город на жительство со своими сокровищами, родители охотнее всего посылали сюда своих сынков учиться. Именно в ту пору на улицах Кечкемета впервые появились круглоголовые студенты, которые и поныне не перевелись там. Школа процветала, жители обогащались со сказочной быстротой.

Разумеется, у всякого хорошего дела имеется и своя отрицательная сторона. Кафтан порождал большие деньги, а большие деньги порождали грабителей и степных разбойников которые стали совершать налеты на Кечкемет. Но и у всего дурного есть хорошая сторона: из-за разбойников ввели чрезвычайное положение, а поскольку комитатские чиновники не могли свободно передвигаться по стране, всей полнотой чрезвычайной власти временно был облечен кечкеметский магистрат. Словом, еще немного — и стал бы Кечкемет королевским городом!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Другой кафтан

Большим человеком стал Михай Лештяк; распоряжался он теперь и жизнью и смертью людей, а чтобы его авторитет, как главы Городского собрания, еще больше повысить, король пожаловал ему дворянский титул, и стал Михай именоваться «господин Лештяк Кечкеметский». На гербовом щите слева, на серебряном поле красовался всадник в кафтане, а на другой половине щита — на трех золотых лентах — лиса на задних лапах. (Славно придумал его величество!)

И только одного не хватало для полноты счастья: свадьбы с Цинной. Но и здесь никто не стоял на пути.