Призрак в Лубло

21 Бек, чаус – турецкие чиновные лица лью юноши. Давненько не слыхивали они такой прекрасной, страстной речи; давно не звучал столь приятный, звонкий голос в этом зале. С самого утра сидят они здесь, не зная, что делать, и вдруг – будто светоч во мгле.

– Виват! – воскликнул Мате Пуста. – Наконец-то умное слово!

– Дельно говорит! – согласился седовласый Дёрдь Пато, поиграв серебряной цепочкой, украшавшей его ментик. –

Берет быка за рога!

Габор Поросноки встал со стула и, подойдя к Мишке

Лештяку, потрепал его по плечу.

– С этого момента ты наравне с нами имеешь право голоса в сенате, – провозгласил он торжественно. – Присаживайся к нам, господин Лештяк.

У зеленого стола как раз пустовало одно место, – то, что прежде занимал Янош Сюч.

Восторг охватил господ сенаторов: ведь венгры любят неожиданные повороты, вроде только что мною описанного.

Вскочив со своих мест, отцы города бросились пожимать руку пареньку. Даже Криштоф Агоштон примирительно пробормотал, обращаясь к Ференцу Криштону:

– Жаль только, что отец у него – портной. Козья борода!

– Ах, оставьте, сударь! – едко заметил Криштон. – Ведь у нас и на городском гербе козел блеет22...

– Хорошо, но отец-то его словаком-лапотником приплелся в наш город.

– По сыну этого не скажешь!

22 . .на городском гербе козел блеет. . – На старинном городском гербе Кечкемета была изображена козья голова. Само название Кечкемет означает буквально «козорез».

Совсем недавно в одном медицинском журнале можно было прочесть сообщение о том, что если человеку белой расы пересадить лоскуток кожи негра, то этот кусочек постепенно побелеет, и, наоборот, белая кожа, трансплантированная негру, со временем станет черной. Подобный процесс происходит испокон веков в крупных венгерских городах: иноземцы быстро и настолько глубоко пускают корни в венгерское общество, что даже окраску его принимают. У старого Лештяка были еще соломенного цвета волосы и круглое лицо, напоминавшее горскую брынзу.

Сын же его Мишка с овальным лицом – жестким и с хитринкой, – карими глазами и жиденькими усиками выглядел настоящим куном23; явись он сейчас не в простой рубахе, а в одежде поприличней, вполне сошел бы за внука какого-нибудь из тех легендарных сенаторов Кечкемета, чьи портреты украшали зал заседаний ратуши.

Совещание пошло теперь оживленнее. Все сенаторы в один голос порешили: внешняя политика Кечкемета в ближайшее время должна быть направлена на достижение одной цели: любой ценой заполучить в город турецкую администрацию.

После этого председательствующий Поросноки перешел к следующему вопросу:

– Нам предстоит выбрать бургомистра. В счастливые времена это была высшая честь, награда за гражданскую доблесть. Весь город участвовал в выборах. А ныне, после того как подряд вот уже несколько глав города приняли мученическую смерть – одного посадил на кол будайский

23 Куны – племя тюркского происхождения, осевшее в XIII в. в междуречье Дуная и Тисы, на территории нынешней Венгрии.

санджак-паша, другой в тяжелой неволе, в константинопольской Едикуле 24 , сгинул, третьего закололи пиками куруцы, у четвертого жену похитили, - повторяю, ныне занятие этой должности стало равнозначно героическому самопожертвованию, и мы не вправе путем выборов толкать кого-нибудь из наших сограждан в эту смертельную пучину. Ведь за кого стали бы отдавать свой голос некоторые из нас? За тех, кого они больше всех уважают? А что как не всеми уважаемых, а, наоборот, всем ненавистных людей станут выдвигать на эту должность? Я допускаю и такую возможность. (Шум одобрения.)

– Верно! Так оно и есть!

– В создавшейся обстановке, поскольку бургомистр должен избираться из числа сенаторов – ибо таков наш modus Vivendi, – я предлагаю, чтобы кто-нибудь из вас, господа, сам, добровольно, вызвался занять этот пост..

Поросноки обвел беспокойным взглядом сенаторов. В

зале заседаний воцарилась гробовая тишина. Сенаторы замерли и не шевелились.

– Никто не хочет? – переспросил он, помрачнев. – Тогда нам не остается ничего другого, как прибегнуть к последней мере. Ее предписывают нам наши обычаи на случай, когда одному из сенаторов предстоит взять на себя опасное поручение. Эй, Пинте, принеси-ка свинцовый ларец.

Гайдук внес из смежной комнаты небольшой свинцовый сундучок, каждую из четырех сторон которого украшал череп в скрещенные кости.

– Здесь двенадцать костей, – глухим голосом сказал

24 Едикула – тюрьма в Константинополе (так называемый «Семибашенный замок»).

Поросноки и высыпал костяные кубики на середину стола, по зеленому сукну которого озорно резвился пробравшийся через окно луч осеннего солнца. – Одна из них черная, остальные – белые! Кто вытащит черную – тому и быть бургомистром!

С этими словами Поросноки бросил кости обратно в ящик.

– Да, но здесь присутствуют только одиннадцать сенаторов! – дрожащим голосом возразил Криштон. – Один кубик лишний.

– Лишний, если господин Лештяк не будет тянуть. .

– Коли дали ему право решающего голоса, пусть и он вместе со всеми тянет жребий, – заметил Залади. – Одеяние прав шьется на подкладке обязанностей.