Призрак в Лубло

– А я сняла с шеи ожерелье, да и отдала ему...

– Ну, а остальные девушки?

– Я звала их с собой, но они не захотели. Дома им батрачить приходилось, а тут! Обед дали – пальчики оближешь! Сперва жаркое, потом сладкое, одних фруктов – три сорта. Наверное, и мамалыгу тоже дают, да только ужина я не стала дожидаться. .

– Но ведь ты тоже по доброй воле поехала с ними?

– Нарядам обрадовалась, вот и согласилась.

– И так быстро наскучило тебе там?

– Наскучило. Уж лучше я в своей рваной одежонке ходить буду!

– Ой-ой!– грустно вздохнул Лештяк. – Много бед навлечешь ты на город Кечкемет! Ведь тебя же теперь искать будут, Цинна!

Вместо ответа цыганочка прижалась к спутнику, дрожа всем телом, как осиновый листок.

– Не бойся! – успокоил ее Лештяк. – Коли пообещал, не оставлю тебя. Мое слово твердое.

Девушка склонилась к руке Михая и поцеловала ее, а сама всхлипнула.

Молодой бургомистр резко, даже грубовато обхватил голову спутницы, отстраняя от своей руки.

– Не епископ я, чтобы мне руки целовать, – сердито проворчал он.

Но пока он поднимал вверх голову цыганочки, его собственная голова пошла кругом, звезды запрыгали перед глазами, телега, казалось, вот-вот перевернется, а камыши у дороги, как оглашенные, пустились вдруг наутек, и

Лештяк, потеряв всякую власть над собой, прижал головку девушки к своей груди. Впрочем, устыдившись своего поступка, он тут же выпустил ее.

– Эй, цыганочка, что ты со мной делаешь? Смотри, не целуй мне руку, а то привяжу тебя за косу к телеге, чтобы ты и головой пошевелить не смогла. Этак и с ума свести человека недолго!

Лештяк шутливо захватил в горсть пышную тугую косу цыганочки:

– Ну, привязать?

– Делайте, что хотите, – покорно, тихим голосом промолвила девушка в ответ.

– Не стану я тебя привязывать, не бойся. О другом я сейчас думаю.

Тут он с напускным равнодушием перекинул косу, эту дразнящую змею, на другое плечо девушки, а коса щелкнула, как кнут, обвилась вокруг точеной шейки и концом своим снова оказалась возле руки Лештяка.

Они долго молчали, и молодой человек часто потирал ладонью свой лоб.

– Думаю я, – сказал он наконец шепотом, – что косу эту тебе остричь придется. Под самый корень!

Цинна удивленно подняла на него свои глаза, блестевшие даже в темноте.

– Пододвинься ко мне поближе, Цинна, чтобы возница не расслышал, что я тебе говорить стану. Прислонись ухом к моему рту. Еще ближе! Не бойся, не поцелую.

– А мне-то что? Целуйте!..

– Так вот, говорю я, надо будет тебе остричь волосы.

– Ну так остригайте.

– А затем сойти с телеги… – Девушка сделала беспокойное движение. – Потому что искать тебя станут, а у меня нет такой власти, чтобы защитить тебя. Не ведаю я, что меня и самого-то дома ожидает! Незавидная у меня судьба! Так что лучше уж тебе сойти!

– Но почему?

– Потому что и султан и будайский паша – сильнее меня, кечкеметского бургомистра. Был бы я сильнее их, могла бы ты при мне оставаться. Ни один волос с головы твоей не упал бы.

– Не понимаю я вас, сударь!

– Все поймешь сейчас. Вот здесь, в сундучке, лежит мужской костюм, из хорошей камки. Для себя купил его сегодня в Буде. Как спрыгнешь с телеги, переоденься в него где-нибудь в сторонке. Положу я тебе, будущий парень, и пару золотых в карман. Красивый малый получится из тебя, а? Как ты думаешь? Сам черт не узнает в тебе былой цыганочки Цинны!

Девушка вздохнула, а на глаза у нее навернулись слезы.

– Через несколько дней проберешься окольными путями в Кечкемет и явишься к моему отцу под видом бродячего портняжки-подмастерья на работу наниматься.

Цинна утерла слезы и весело засмеялась.

– Вот хорошо-то! По крайней мере, вашу милость каждый день видеть буду.

– Помолчи! Ну, что ржешь, как жеребенок! Дело серьезное. А если старик не захочет принять тебя, покажешь ему вот это кольцо в знак того, что это мне так угодно.

– Так ведь вы же дома будете к тому времени? Сами ему на словах сказать можете?

– Откуда мне знать, где я буду? – мрачно пробормотал

Лештяк и, сняв с пальца украшенное опалом и гранатами кольцо, отдал его Цинне.

Немного погодя он добавил:

– А если отец сразу согласится принять тебя, не показывай ему кольца. Лучше если никто, даже мой отец не будет знать, кто скрывается под видом подмастерья. Так я хочу!

– Значит, так и будет – по-вашему, – пообещала Цинна.

– А теперь за работу. Тебе нужно скрыться, пока еще не рассвело.

В мешке Лештяка лежали большие ножницы, которыми они по дороге в Буду подравнивали гривы жеребцам. Задрожали руки у Лештяка, как он вынимать стал, и еще пуще, когда за косу взялся, чтобы отрезать ее.

– Не могу, – признался он. Рука его бессильно опустилась.

– Чего же жалеть? – рассердилась девушка, протягивая руку за ножницами.

Ножницы щелкнули, и густой лес волос был скошен.

Девушка же только улыбнулась, тряхнув остриженной головкой. Пока Михай вынимал из сундучка мужской костюм, она выплела из косы тяжелые парчовые ленты.