Призрак в мундире

Старый врач молчал, глядя на небо, на солнце. Понятно, что и он хлебнул горя за эти годы. И своего, и чужого. И эта женщина с ребенком, с которой он здесь живет. Коган, пока несли раненого по лесу к карьеру, успел рассказать, куда они идут и с кем он тут познакомился. И Шелестов решил расспросить старика. Ведь когда люди доверительно разговаривают, то и душами становятся ближе.

– Женщина эта? – переспросил грустно Артамонов в ответ на вопрос Максима. – Жена пограничника она. А мальчик чужой, да только он сам этого не помнит. Как мать она ему, а он ей как сынок.

– Как она к вам попала?

– Из эшелона разбомбленного. Еще летом сорок первого, когда с западной границы вывозили беженцев, семьи комсостава. Ее муж – начальник заставы в Белоруссии. Она даже и не знает, что с ним. А эшелон неподалеку отсюда «мессеры» нагнали и расстреляли. Горело все, люди горели. Жутко было. Местные людей по частям хоронили. От кого только рука осталась или нога. А Машу я нашел в кустах обожженную. И дите при ней. Мальчонка аж плакать уже не мог, только хрипел до посинения. Принес я ее к себе. Лечил долго, да только что я мог сделать! Хоть сепсиса не было, а так на всю жизнь изуродованная останется. Но хоть живая. Не знаю, в радость ей такая жизнь или нет. А мальчонка не говорит. С языком, с горлом все в порядке. Только молчит и все. Она ему вместо матери, единственное, что у нее осталось в жизни, это вот Алешка. Так она его назвала. Думаю, что в честь мужа своего. Вот такие дела, товарищи.

Сосновский вышел к станции со стороны выходной стрелки. Стрелка охранялась, и появление человека из леса, пусть и офицера, должно вызвать подозрения. Серьезные подозрения. Михаил стал осматриваться. Со стороны въезда с шоссе тоже контрольно-пропускной пункт. Но территория станции не огорожена колючей проволокой. Значит, попасть туда можно. Серьезное препятствие – это вышки с пулеметами. Грамотно их немцы расставили. Под наблюдением вся территория. А ночью добавляются еще и прожектора. Ночью все равно было бы легче сюда проникнуть, но ждать до ночи нельзя.

«Ну что же, – решил Сосновский, вытирая сапоги мхом, отряхивая шинель. – Контроль за взъездом и выездом. Обычное дело. Запасные пути с отбойником охраняются часовыми. Со стороны леса не подойти. Вон эти вагоны, хорошо видно. Значит, к ним подойти лучше со стороны станции. Так, въезд контролируется, машины проверяются, документы, а вот назад проще. Сверяют с записью в журнале и просто пропускают. Учтем».

Сосновский остановился за большой елью на опушке. Здесь деревья редкие, но подходят они к станции почти вплотную. Здесь нет складских сооружений, только свалены старые гнилые шпалы, покореженные рельсы, баки какие-то с отработанным маслом. Одним словом, хлам! И пулеметчик на вышке в эту сторону посматривает, но редко. Скучно ему… Чаще посматривает на движение маневрового паровоза, который формирует какой-то состав. И на контрольно-пропускной пункт, где въезжают и выезжают машины. А между прочим, грузовички-то и к санитарному вагону подъезжают. Чаще к товарным вагонам. Какие-то коробки и ящики загружают. Продукты, наверное. А две машины, нет, уже третья подошла, выстроились у санитарных вагонов.

Пулеметчик на вышке потянулся, да так сладко, что аж зависть взяла. Видать, сладко поспал перед заступлением на пост. «Мне бы так, – зло подумал Михаил. – Что б тебя так на всю жизнь скрючило». Несколько быстрых шагов – и Сосновский уже идет вдоль складированных шпал, вдоль путей. Пулеметчик еще его не видит, вот он медленно поворачивает голову, смотрит на открыто идущего гауптмана с автоматом на ремне. Михаил поднял руку и приветственно помахал «вымышленному знакомому», которого пулеметчик видеть не мог, потому что объект должен был находиться где-то под его вышкой. Но этот дружественный жест, наличие знакомых на территории станции сразу сделали гауптмана неопасным в глазах пулеметчика. Подозрений не появилось. Время шло, в машину грузили из санитарного вагона коробки, тюки, видимо, с бинтами. «А ведь это говорит о том, что готовится военная операция и пополняются санитарные части и подразделения, – подумал Михаил. – Все сходится, ох как все сходится!»

Сосновский деловым быстрым шагом подошел к трем машинам, стоявшим в очереди на получение медицинского груза. Он бесцеремонно поднялся на подножку первой машины и потребовал:

– Документы на получение! Список!