После воспоминаний какого-то местного шляхтича XIX века о жизни в своем маетке следовали новые отчеты управляющего в Париж, планы нескольких тернопольских дворянских усадеб, расписание торжеств на юбилее известного краковского магната, годовая справка о состоянии поместий повета, сделанная губернским предводителем дворянства, справочник цен на зерно и крупный рогатый скот. Материалы были интересные, но к Богдану и уж тем более киевскому школяру середины XVIII века отношения не имели.
Когда до конца тома оставалось всего ничего, на листе 747 Максим, уже думавший, где ему далее искать продолжение рукописи своего предка, в Тернополе или в Хмельницком, а может, и в Житомире, вздрогнул точно так же, как это сделала заведующая читальным залом, когда увидела письма князьям Збаражским. Вот оно — окончание работы Олексы Дружченко, с 13 по 21 лист, на той же бумаге и написанное тем же почерком, продолжение рассказа о посещениях великим гетманом Збаража и Меджибожа! Кто ищет — тот всегда найдет, надо только бороться и искать, найти и не сдаваться! Тот, кто ничего не хочет, ничего не может, а значит, никому не нужен. Туда ему, конечно, и дорога, но право голоса на выборах таким людям совершенно ни к чему.
Не теряя времени, московский историк достал свой надежный железный смартфон с отличным фотоаппаратом. Еще в первый день он оформил разрешение на съемку и ксерокопирование, поэтому сразу же сделал фото всех девяти листов рукописи на него, и на второй телефон с украинской сим-картой, проверил качество и сохранность снимков и только тогда позволил себе обрадоваться.
Матка боска ченстоховска, как любят восклицать культурные поляки! Максим был в полном восторге. Еще бы! В последние рабочий день и час в последнем заказанном им деле какого-то управляющего, жившего в замке в начале XX века, он, черт побери, нашел записи Олексы Дружченко, своего далекого предка!
Историк подошел с делом к заведующей, показал ей подпись киевского школяра, чью фамилию носил и он сам, и они вдвоем за десять долгих для Максима минут аккуратно отксерокопировали эти замечательные, удивительные, да что там говорить, потрясающие девять листов на плотной бумаге львовского производства конца XIX столетия, подшитые в дело без повреждения текста, что было необычным для архивных документов. Слава богу, Олекса писал четким почерком, хорошими чернилами на свежей саже, и качество копий, которых Максим заказал по два экземпляра, оказалось отличным. Максим попросил заведующую узнать, может ли он купить рукопись своего прапрапрапрадедушки для семейного архива, или хотя бы выяснить, где теперь будет храниться знаменитое дело 14, опись 2, фонд 126. Затем историк сложил листы из поддона ксерокса в файл, который вставил в пластиковую папку и больше не выпускал ее из рук, сел за свой стол, перевел дух и под удары замковых курантов, пробивших пять раз, молча заорал громкое «Ура»!
Заведующая читальным залом уже вела к его делу директора «Замков Тернопольщины», который открыл его на закладке Максима, долго читал письма Эразма и Галилея, затем пожал руку Максиму и унес дело 14 в свой начальственный кабинет. Рабочий день читального зала закончился успешно для архива и для Максима.
Московского историка пригласили в кабинет директора, где все дружно выпили шампанского за найденные средневековые раритеты. Максим обрадовал начальство словами, что не считает себя первооткрывателем старинных писем, а значит, никакого недосмотра не было, просто при проверке фондов их нашли научные сотрудники архива, что и требовалось доказать. Максима поблагодарили, сказали, что для получения разрешения на покупку двух частей рукописи своего предка Олексы Дружченко в государственных архивах Хмельницкой и Тернопольской областей ему надо написать заявление, которое должно будет преодолеть море бюрократических процедур, включая экспертизу исторической и научной ценности документа, и пригласили работать в «Замках Тернопольщины» без всяких ограничений. Максим, очень хотевший услышать именно это, тут же попросил устроить для него персональную экскурсию по закрытым для посещений подземельям Збаражского замка, включая и монастырь бернардинов. Ему, конечно, не отказали, и Максим договорился с хранителем фондов музейно-архивного объединения, который должен был повести его под землю, встретиться в замковом дворе завтра, в двенадцать часов дня.
Обрадованный Максим с драгоценными ксерокопиями в пакете спустился с замковой горы прямо к «Вытребенькам». Находку второй части рукописи Олексы надо было красиво отпраздновать, иначе удачи не будет, проверено. Историк сел за стол в нише у дальней стены, сделал сложный заказ, долго думал, что выпить, пунш или грог, но попросил сделать глинтвейн из отличного местного красного вина. Затем он достал из папки рукопись предка и углубился в чтение, надеясь, наконец, разгадать тайну Богдана Хмельницкого.