Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Сказав это, Андрей Гривна добавил, что если Максим Дружченко так уверен в успехе, то пусть выезжает в Збараж хоть сегодня с его помощником, который будет обеспечивать все условия при поисках. Председатель, опять глядя в глаза московскому историку, не удержался и добавил, чтобы его помощник обязательно пригласил гостя в «Вытребеньки», не все же тому тратиться на золотую горилку с закусками для компании монахов и хранителей.

Ни черта себе! Председатель Комитета по национальному достоянию Самой Верхней Рады Украины знает о его обеде с бернардинами, включая меню застолья. За ним что, стали присматривать в «Замках Тернопольщины» после нахождения писем Галилея и Эразма? Очевидно, это был кто-то из местных, а значит, Максим все очень правильно сделал в ту судьбоносную предпраздничную ночь в Збараже, не обнаружив себя во время беготни по заклятому подвалу и подземному ходу. Молодец, парень, и здрав будь, хлопец, уделяющий такое внимание безопасности дела!

Почувствовав, что разговор стал горячим, чему было пока не время, Максим поклонился серьезному председателю, договорился встретиться с Петром Барыло в восемь часов вечера на железнодорожном вокзале за час до отправления поезда на Тернополь, попрощался, вышел из здания Комитета на Банковой и мысленно перекрестился. Колесо исторических событий закрутилось, и будь что будет, а Максим гав ловить не собирается. Правда, такие моторные хлопцы как эти два комитетских депутата могут и сами с усами справиться с его важным государственным делом. Главное, чтобы збаражский ларец не оставался в одиночестве в белопольском тайнике и был в целости и сохранности представлен обществу.

Не став выяснять, установили за ним уже наблюдение или нет, Максим вызвал такси и поехал в Выдубичи посмотреть, что там растет или прячется на Лысой Горе, например, ужасный галлюциноген под названием трава бокка. В начале марта киевская земля еще в себя не пришла, и после долгой и холодной зимы на горе, кроме страшных раскоряченных во все стороны деревьев, ничего не было видно. Стало ясно, что исследовать огромную Лысую Гору будет можно не ранее середины апреля, предварительно заехав в Конотоп за консультацией местных ведьм.

Из Выдубичей Максим отправился на Соломенскую площадь, где в знаменитом и очень любимом им Центральном историческом архиве и его удивительной старинной библиотеке попытался найти документальные материалы о чертовщине на Лысой Горе и логове ведьм у города Конотопа Сумской области, от которого до его родного Белополья было всего два часа езды. Установив номера нужных ему фондов, описей и дел, историк заказал их на просмотр с открытой датой, вернулся в «Днепр», пообедал в гостиничном кафе, собрал вещи и к восьми часам вечера поехал на вокзал, где встретился с Петром Барыло, уже купившим им билеты на тернопольский поезд. Сев в вагон, оба путешественника в XVII век дождались отправления и, оставив сумки под присмотр проводника, пошли в вагон-ресторан, чтобы поужинать и незаметно расспросить друг друга о том и о сем, например, где находится клад, и что будет с сокровищами Богдана Хмельницкого в случае их находки.

К ужину депутат заказал бутылку траминера, вызвав спокойную улыбку историка. Поев и пригубив вино без спирта и сахара, но с удивительным букетом, довольный Петр аккуратно завел туманный разговор о некоем тайном мистическом ордене, активно действующем не только в Европе, но и на Украине. Помощник ясно намекнул, что только этот орден, к которому имеют отношение он и его начальник, может гарантировать, что архив и золото Хмельницкого действительно станут достоянием общественности трех бывших советских республик.

Выслушав витиеватую речь депутата Петра, историк Максим аккуратно ответил, что плохая примета — делить золотую шкуру неубитого медведя, и попросил назвать тайный орден, о котором шла речь. Барыло ответил, что это знаменитые иллюминаты, обладающие неизвестными даже современной науке мистическими знаниями.

Создавший очень популярную книгу о мистических орденах Средневековья и Нового времени, заканчивавшуюся описанием тайных орденов масонов, розенкрейцеров и тех самых иллюминатов, Максим стал говорить с Петром об их истории, одновременно используя в беседе известные всем посвященным в эти ордена тайные знаки, по которым члены секретных братств узнавали друг друга. Помощник и депутат не имел ни малейшего представления ни о том, ни о другом. Это еще ни о чем не говорило, так как низшим слугам мистических орденов не спешили выдавать тайны, не удостоверившись в их преданности. Однако считать депутата Самой Верхней Рады и члена его важнейшего комитета, контролировавшего огромные национальные богатства страны, низшим членом общества иллюминатов, не знающим его элементарных секретов, было бы очень опрометчиво.

Закончив с ужином, историк и депутат дружно сказали друг другу, что утро вечера мудренее, вернулись в своей вагон и легли спать. Под перестук колес не спешивший заснуть Максим вспомнил все главное, что знал о трех самых известных тайных орденах Европы.