Призраки

Я опять почувствовал тычок в бок, после чего, наконец, вспомнил о юбке и принялся её натягивать, а Стив откашлялся и продолжил.

– Вы совершенно правы, сестра. Нервная система очень сложный механизм. Я недавно прочёл в одной очень умной книге, что все болезни от нервов.

– Это давно известная истина. – Голос Марты Брум слегка смягчился. – Странно, что вы только узнали об этом.

– С вашим опытом, сестра, вам всё кажется простым. А для меня медицина – сложнейшая из наук. Правда, дорогая? – После этих слов Стив обернулся ко мне. Я почувствовал себя так, словно стоял на пути несущегося на меня трамвая. Мне страстно захотелось убежать.

Вероятно, Стив почувствовал это. Он взял меня под локоть одной руки, в другую сунул хозяйственную сумку Молли, посмотрел на часы и вдруг воскликнул.

– Какой ужас! Мы опаздываем! Простите, сестра. У нас… – Он бросил ласковый взгляд в мою сторону. – У нас с моей крошкой сегодня помолвка. Гости ждут! Очень… – Стив, не спрашивая, схватил руку сестры и припал к ней губами. – Очень рад встрече с вами! Теперь я спокоен. Здоровье моего друга в надёжных руках! – Мы оба взглянули на Молли. Она лежала, повернув лицо к стене, и посвистывала носом так убедительно, что даже я поверил (хоть это и показалось мне невероятным), что она уснула.

– Уснул. – Прошептал Стив. – Вот и хорошо. Пусть спит и сил набирается, а мы пойдём.

Он подтолкнул меня к двери, затем вытащил из своего белого кейса коробку шоколадных конфет и вложил её в руки оторопевшей сестры. Та открыла было рот с намерением что-то сказать, но Стив напомнил ей о помолвке и просил не будить его друга (то есть меня), так как сон лучшее лекарство от всех нервных болезней. Потом мы стремительно неслись по больничному коридору, вернее мой друг тащил меня, держа за локоть. Ноги мои подкашивались от страха, запутывались в юбке, а Стив повторял. – Виляй задом. Виляй задом и улыбайся. И я вилял, и улыбался.

Потом мы спускались вниз в переполненном лифте, и все пассажиры смотрели на меня. Эта дорога с седьмого этажа на первый показалась мне бесконечной. Лифт останавливался почти на каждом этаже. Его содержимое постоянно пополнялось, а я чувствовал себя главной достопримечательностью дня для работников и посетителей психиатрического госпиталя. Особенно тревожили меня две дамы, стоящие рядом и смотревшие на меня в четыре недоброжелательных глаза. Какое-то время они перешёптывались, и наконец, одна из них, довольно грузная, средних лет, вздохнула и с выражением беспредельной печали произнесла.

– Господи, что делается на белом свете.

– Да-да. – Закивала головой другая, высокая худая блондинка таких же лет, и обвела взглядом пассажиров лифта, вероятно, в ожидании дискуссии. Салон наполнился вознёй и перешёптыванием.

– Вот именно. – Вдруг заговорил Стив. – Никакой ответственности в людях. Вы знаете, сколько лет этому лифту?

Наступила тишина.

– Много. Очень много. – Продолжил мой друг. – Словно в подтверждение его слов машина дрогнула и заскрипела. – Слышите? А ведь мы сейчас все рискуем жизнью. А, между прочим, недавно в одной из больниц… – Стив задумался на пару секунд и возобновил свой монолог. – Запамятовал название, но это не важно. Так вот, в больнице этой вот такой же лифт-долгожитель тянул-тянул лямку, а потом – Бац! – Лифт опять скрипнул, остановился и открыл двери. На табло вспыхнула цифра 4. Полная дама ринулась к выходу.

– Сюзанна, это четвёртый этаж! – Крикнула ей блондинка.

Сюзанна взглянула на неё многозначительным взглядом и дёрнула за руку. Они вышли, а вслед за ними большая часть пассажиров. Пополнение было немногочисленным: седая старушка с ярко накрашенными губами. Она стала прямо напротив Стива, и тут я заметил, что с лица моего друга исчезла радостная улыбка. Он наклонился к моему уху и прошептал.

– Ты забыл покрасить губы. Помада в кармане твоей юбки.

Я вытащил то, что нашёл в указанном месте и замер, не зная, что с этим делать. Стив обхватил эту вещицу своими большими толстыми пальцами, что-то где-то покрутил, и появился толстый стержень отвратительного малинового цвета. Затем он вложил этот предмет в мою ладонь и ласковым голосом произнёс.

– Подкрась губки, моя дорогая.

Я посмотрел на старушку, как смотрит художник на модель, и попытался максимально сконцентрироваться. Поставленная Стивом задача казалась мне невыполнимой. Однако, я не мог обмануть ожиданий друга и пассажиров лифта, наблюдающих за происходящим. Первый раз, вероятно, от волнения я промахнулся, угодив, не помню куда. Вторая попытка была более удачной. Попав в цель, я повозил по ней дрожащей от напряжения и отвращения рукой, и вновь мой друг выручил меня.

– Ты сегодня выпила слишком много бренди, крошка. Давай, я тебе помогу.

Он взял из моих слабеющих рук помаду и работая ею, словно кистью, сделал несколько решительных мазков, затем отступил на шаг, оценивая свою работу и посмотрел на старушку. Она одобрительно кивнула головой и с резвыми, не погодам, интонациями заговорила.

– Изумительная причёска! Столько изящества в ней, такой шарм! Я хотела бы сделать подобную. Как называется?