Призраки

Потом был душный зал, переполненный людьми с такими же, как у Линды, блестящими глазами. Грохот музыки. Чьи-то плечи, спины, локти, смех. Рука Линды продолжала толкать меня, и вскоре мы оказались у барной стойки. Линда заказала себе коктейль с виски и вопросительно посмотрела на меня. Я отказалась. Затем она что-то тихо сказала бармену. Тот вытащил из нагрудного кармана маленький флакон, вытряхнул из него розовую таблетку в пластиковый стакан, поставил его передо мной и с улыбкой сказал. – Поможет найти дорогу в Рай. Всего за пять долларов.

Линда вопросительно посмотрела на меня, затем взяла стакан с таблеткой и протянула его мне. – Ну, что ты здесь белой вороной хочешь быть? – Она пододвинула ко мне свой коктейль. – Этим запьёшь.

И тогда я подумала, что быть белой вороной или «Глазуньей», как и иметь любимую работу будет мне не по силам и сделала всё, что сказала мне Линда. Сначала был страх, но вскоре мир вокруг меня порозовел. Я впервые почувствовала себя в общем потоке, своей среди своих! Все вопросы исчезли, остался лишь один ответ: всё так, как должно быть! Вокруг меня кружились десятки лиц, и все они казались мне лицами друзей. Не помню, как в моей руке оказался целый пакетик с волшебными розовыми таблетками. Не помню, что было потом. Лишь обрывки чего-то страшного мелькают передо мной, словно кто-то вырвал последние страницы из истории моей жизни, разорвал их на кусочки и выбросил, а ветер принёс мне из сотни лишь несколько: крик машины скорой помощи, знакомое имя госпиталя, голос врача, прочитавшего приговор, свинцовая тяжесть в груди, не дающая вздохнуть и часы, тикающие во мне. А затем. – Даша закрыла глаза и чуть слышно произнесла. – Часы остановились.

Я растерялся. Всматриваясь в её лицо, пытался понять услышанное. – Я понимаю. – Произнёс я наконец. – Так бывает. Иногда нам кажется, что жизнь закончилась, что будущего нет. Но я помогу тебе! Слышишь? Вместе мы всё преодолеем!

Даша отрицательно покачала головой. – Это невозможно.

– Почему? Почему? – Повторял я, всё сильнее сжимая её руки.

– Потому что пять дней назад я умерла в палате интенсивной терапии Юго-западного госпиталя. – Еле слышно продолжила она. – Мой диагноз – длинная цепочка непонятных мне слов: Острое отравление наркотиками амфетаминового ряда: МДМА (Экстази). Однако, услышав его над собой однажды, я запомнила всё: и каждую букву в нём, и голос говорившего, и лёгкий запах мужского одеколона. Ещё я помню дыхание слушающего вместе со мной этот приговор. Я знаю, что это моя мама. Возможно, это удивительное свойство умирающего мозга. Настоящее для него – непосильный груз, и он берёт лишь крупицы, самое главное – сигналы о том, что источник его жизни высох. Ты спросишь меня, как объяснить всё происходящее сейчас? Не знаю. Я знаю лишь то, что у меня не было в те мои последние часы ни будущего, ни настоящего, а моё прошлое съёживалось и тускнело с каждой секундой, и в тот момент, когда на небе моих воспоминаний осталась лишь одна звезда, я вдруг оказалась здесь. Передо мной простирался бескрайний океан, волны которого рождали золотистую пену, звенели янтарными и чёрными брызгами. А моя последняя звезда уже была не во мне, а далеко впереди меня. К ней от моих ног тянулся лёгкий мост. Я хотела пойти по нему, но вдруг почувствовала, что не сделала что-то очень важное. Я спустилась вниз с холма и оказалась у окна своего дома на улице Зорь, с высоким флюгером-журавликом на крыше и мозаиками из стекла вокруг цветочных клумб, сквозь окно увидела родителей. Они сидели на диване в гостиной и выглядели очень несчастными. Мама плакала, отец утешал её. Я постучалась в окно, но мой стук никто не услышал. Побежала к двери и долго барабанила в неё, оглушая, как мне казалось, весь мир, но никто не открыл. Вновь вернулась к окну, в порыве отчаяния, подалась вперёд, прижимаясь к холодному стеклу и вдруг оказалась внутри дома. Открытие, которое я сделала несколько мгновений спустя, было очень болезненным: мои родители не видели и не слышали меня. Потом я сидела на полу рядом с ними, целовала их руки, просила прощение, прощала, прощалась. Затем долго бродила по городским улицам и заново проживала каждый день своей жизни: заглянула в балетную школу, ни кем незамеченная постояла у станка, побывала в театре, посмотрела мой любимый балет «Шопениана», а потом оказалась в парке на Пятой улице.

Даша повернулась ко мне. Глаза её, переполненные слезами, сияли, как две изумрудных звезды. – Ты думаешь сейчас, что я тебе снюсь? Или, вероятнее всего, что я призрак, нечто нереальное, то, что видится, мерещится. Однако, поверь, я менее призрак, чем многие из людей, которые мелькают перед тобой на улицах города, экранах компьютеров, TV. Я есть.

– Ты есть. – Повторил я и вытер ладонью мокрые дорожки слёз с её щёк, а она спросила.

– Но почему только ты увидел меня? Почему?