Призраки дома на Горького

Лидка благодарно на него посмотрела и удовлетворенно кивнула, ответ ей понравился, хотя все эти явления на самом деле происходили в их квартире постоянно. А несколько дней назад произошел совсем уже странный случай – она нашла лампочку на полу в гостиной, прямо под люстрой. Люстра эта была антикварной, купленная давным-давно аж в самом Ленинграде, и не в магазине, а у кого-то с рук, на профессорской квартире. Красавица писаная, с двенадцатью рожками-свечками, раньше не доставляющая никаких хлопот, она была объектом зависти и восторгов всех гостей. Снизу по темно-синей чаше две изящные, но изрядно затертые бронзовые колесницы мчались по кругу друг за другом в никуда. Проводка в резных, гордо торчащих свечах, некогда переделанных под электричество, была неоднократно проверена, но именно эта старинная люстра стала здесь, в этой квартире, довольно часто капризничать. Все эти капризы – мигание, жужжание, выключение по ее собственному желанию – можно было, конечно, списать на работу самого электричества, но последний выкидон, как назвала его Лидка, – ну никак! Люстра просто выбросила лампочку! Все они исправно горели, а тут как-то утром Лидка увидела, что одна из двенадцати аккуратно лежит, не разбившись, на полу! Хотя упасть с такой высоты – метра три с половиной – означало разбиться в пыль, но нет, ничего с лампочкой не произошло, она просто лениво валялась посреди комнаты. Лидке от удивления даже показалось, что она еще слегка движется, словно только что откуда-то прикатилась. Она сразу позвонила Принцу, и тот, как пришел, тщательно проверил, не засорился ли патрон. Но нет, все было в ажуре, и лампочка эта, водруженная на прежнее место, снова с радостью загорелась. Про этот случай Лидка Володе, конечно же, не сказала, но еще больше утвердилась в своем подозрении – чуланный призрак активизировался, покинул свой чулан и разгуливает теперь по всей квартире.

Вова тем временем помог Кате надеть легкое пальтишко, и они сразу отчалили. Рассказывать Вова начал прямо в лифте, заходя издалека, не только про заинтересовавший Катю дом, а объемно, обо всей улице в целом. «Живешь здесь, надо знать!»

Он махал руками, красноречиво объясняя, что это сегодня улица Горького такая красивая и просторная, а раньше вообще была шириной всего в двадцать метров. И не Горького, а Тверская, по названию направления и началу главного пути из Москвы – сначала в Тверь, а оттуда уже в новую столицу – Петербург. А в 1932-м ее переименовали, и не только ее, а вообще все вокруг перекорежили, сломали, уничтожили целые районы, хотели даже поднять руку на Красную площадь – задумали план реконструкции Москвы. Ну и стали улицу расширять, в основном за счет правой стороны, решили, что здания там уже ветхие, малоэтажные, особенной исторической ценности не имеющие. Левую целиком под снос отдавать было жалко, одумались, оставили «Националь» и Центральный телеграф. Вова поднял на него благодарный взгляд и посмотрел на яркий глобус над входом.

– А ты знаешь, что он должен был довольно быстро вращаться? Но не очень-то и получилось. Еле двигается.

– Да и так хорошо. А то крутился бы со страшной силой, скрипел бы всю ночь, спать не давал.

Катя с Вовой скрылись в подземном переходе и пошли себе под ручку, продолжая ворковать об архитектуре и историях, с нею связанных. В конце перехода Вову вдруг осенило, и вместо того, чтобы пойти налево, к проезду Художественного театра, он потащил Катю вверх по лестнице направо.

– Вот, обрати внимание – часы наверху! – Они встали напротив улицы Белинского и посмотрели на верхний угол здания, где на крыше красовались не самые, честно говоря, изящные часы, довольно скучноватые, с римскими цифрами на витражном циферблате. – Автор часов, кстати, неизвестен. Где сделано, тоже точно не ясно. Когда – тем более. Можно только догадываться по некоторым признакам. Предположительно, в Германии, где-то в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. Но не это самое интересное! – Вова поднял палец вверх и собрал бровки домиком. – Именно эти часы считались в Москве самыми точными тогда, время по ним сверяли все телеграфы страны, Московский университет и даже Кремль! Они до сих пор прекрасно идут. Раз в неделю их заводят вручную.

Теперь им ничего не мешало пойти чуть выше по улице, туда, в заветную арку, в которой Катя заприметила роскошный дом. Они стали хороводить вокруг дома, заходить в его внутренние дворики и арки, разглядывать выпуклые фасетные стекла и высокие разнокалиберные окошки. А Вова, не переставая, рассказывал.