Призраки и чудеса в старинных японских сказаниях. Кайданы

Дальше в японском оригинале следует необъяснимый провал в повествовании, который по неизвестным причинам так и останется невосполненным. В тексте ничего не говорится ни о матери Томотады, ни о дальнейшей жизни родителей Аояги, ни о даймё провинции Ното. Можно предположить, что автор, утомленный рассказом, решил поскорее подвести историю к ее неожиданной развязке, презрев подробности. Я не могу восстановить события, о которых он умалчивает, равно как и исправить ошибки в композиции текста. Однако осмелюсь добавить некоторые пояснения, поскольку без них развитие сюжета покажется нелогичным… Итак, судя по всему, Томотада опрометчиво привез Аояги прямиком в Киото, чем и навлек на себя неприятности. Где пара поселилась впоследствии, нам неведомо.

…В те времена самураю не дозволялось жениться без одобрения его господина, а Томотада не мог получить согласие Хатакэямы Ёсимунэ, пока не выполнит его поручение в Киото. При таких обстоятельствах у него были все основания опасаться, что красота Аояги привлечет нежелательное внимание – ведь в таком случае кто-нибудь просто похитит девушку, а он, не будучи законным мужем, не сумеет ее вернуть. Поэтому в Киото молодой самурай старался держать возлюбленную подальше от любопытных глаз. Однако случилось так, что слуга князя Хосокавы ненароком увидел Аояги, проведал о ее связи с Томотадой и доложил обо всем своему повелителю. Молодой князь – большой ценитель женской красоты – тотчас повелел доставить девушку в замок. Приказ выполнили без промедления и без особых церемоний.

Томотада был безутешен еще и оттого, что прекрасно понимал: он не в силах что-либо сделать. Юный самурай был всего лишь скромным посланником на службе у даймё из дальней провинции и в ту пору находился во власти другого, более могущественного князя, чьи желания надлежало выполнять беспрекословно. Кроме того, Томотада знал, что виной всему стала его же собственная глупость: вступив в тайную связь с женщиной, он нарушил кодекс чести воинского сословия. Оставалась одна отчаянная надежда: вдруг Аояги удастся ускользнуть из княжеского замка и сбежать с ним? После долгих раздумий молодой самурай решился послать ей весточку. Разумеется, это было очень опасно: любое послание, переданное для Аояги, могло оказаться в руках Хосокавы, а любовная переписка с наложницами князя считалась серьезным преступлением. И все же Томотада пошел на риск. Он сочинил послание в форме китайского четверостишия и попытался отправить его Аояги.

В четверостишии насчитывалось всего двадцать восемь иероглифов, но с их помощью юноша сумел передать всю глубину своей страсти и боль утраты[32]:

Коси о-сон годзин-о о;
Рёкудзу намида-о тарэтэ ракин-о хитатару;
Комон хитотаби иритэ фукаки кото уми-но готоси;
Корэ ёри сёрокорэ родзин.

«Следует неутомимо князь молодой за девой, чья красота затмевает сияние самоцветов. А дева слезы роняет, и вымокло платье от них. Но ничто не удержит облеченного властью – страсть, разгоревшись однажды, уже не уймется. Я же остался один, всеми покинутый. Брожу неприкаянный…»

Вечером того дня, когда послание было передано в замок, Томотаду вызвали в покои князя Хосокавы. Юноша тотчас заподозрил, что доверенный человек, согласившийся отнести весточку Аояги, предал его. Если даймё прочитал четверостишие, все пропало – избежать сурового наказания не удастся. «Он прикажет казнить меня, – подумал Томотада. – Но зачем мне жить без Аояги? Пока будут произносить смертный приговор, я, по крайней мере, могу попытаться убить Хосокаву». Засунув мечи за пояс, он поспешил в замок.