Призраки не умеют лгать

– Заметил, поди, что Божья невеста на свидания бегает, себя не бережёт, не стерпел. Он же верующий был. Взял грех на душу. Да видать, не вынес, там же и повесился, – хозяйка тяжело поднялась, оглядела стол мутными глазами и, не сказав больше ни слова, раскачиваясь, ушла в смежную комнату.

Через минуту скрипнула кровать, и избу огласили рулады мощного храпа.

– Хм, – откашлялся Александр, – Дмитрий, Лена. Неприятности мне ни к чему, но тётку в обиду не дам. Если Нирра…

– Бабушка не такая, – твердо сказала я.

Что они все словно сговорились, изображают из неё эдакое чудовище. Да, она строгая, иногда резкая, но она – обычный человек.

– Никаких неприятностей, – заверил Дмитрий.

Я стала собирать тарелки, но Саша махнул рукой.

– Оставь, я сам. Ложитесь на террасе. Умывальник на доме за углом. Туалет справа по тропке до конца.

Демон остался на террасе, а я пошла умываться. А вот возвращаться было немного страшновато. Из-за поведения псионника Александр и Авдотьевна думали, что мы пара, и, открыв дверь, я вполне могу обнаружить одну кровать. Знать бы ещё, что нашло на Дмитрия. Я вспомнила тепло рук, тело пронзила дрожь, а в животе начала скручиваться спираль страха. Или предвкушения. Будь на моем месте другая девушка, она точно бы знала, что делать. Сама жаловалась на нерешительных парней, а теперь стою и не знаю, что делать.

Сколько я его знаю? И знаю ли? Не представляла, как скажу «нет». Если он меня обнимет, то вряд ли получится. Пора возвращаться, пока псионник не подумал, что я утопилась в умывальнике.

Когда-то давно вытянутую, похожую на пенал террасу застеклили, переделав в жилую комнату. На полу стояла зажжённая лампа с треснувшим абажуром, отбрасывая на доски ровный матовый круг света. Всё остальное тонуло в сумраке. Вдоль стены друг за другом стояли два потёртых дивана, на дальнем спал Дмитрий. Не озаботившись ни раздеться, ни застелить белье, беленькой стопочкой лежащее на стуле, лишь укрывшись коротеньким байковым одеялом.

Кажется, я хихикнула, но тут же закрыла рот ладонью. Поделом. Идиотка. И мысли в голове идиотские.

Разбудил меня низкий гудящий звук. Сердце зашлось в тревожном ритме. Хотелось вскочить и заорать «караул» или «пожар». И, главное, так близко, громко, будто колокольня сразу за домом стоит.

– К заутрене звонят, – Дмитрий резко сел. – Черт, ещё даже не рассвело.

Небо на востоке едва алело, туманная дымка, предвестница настоящего утра, развернула на земле лёгкое, словно тюлевое покрывало.

– Надо сходить, раз зовут, – Станин потянулся – какой же он высокий – и зевнул. – Всё равно больше не уснуть.

– Куда? – не поняла я.

– В монастырь. Хочу задать пару вопросов об убитой монахине, – псионник стал натягивать ботинки. – Ты со мной?

– Но зачем? Ты же слышал, никто из нас к её смерти не причастен.

– Предпочитаю собрать побольше информации, а потом уж разбираться, – Демон посмотрел на меня, по-прежнему по подбородок закутанную в одеяло. – Ты идёшь?

По рукам побежали мурашки, и не только от утренней прохлады. Моё единственное суеверие. Люди верят в силу камней, верят в их предназначение. И я тоже пусть и отнекиваюсь, но верю, возможно, мне приятно считать себя единственным исключением. Кад-арт не просто так выбирает хозяина. Вдруг, попадя в обитель, мне не захочется возвращаться? Умом я понимала, что нельзя человека заставить, но страхи редко подчиняются голосу разума. Никогда не была в монастыре. А всё потому, что мой кад-арт – сапфир, камень монахинь.

– С одним условием, – я встала и отбросила одеяло, вряд ли можно найти что-либо соблазнительное в длинной футболке и повязке через плечо. Так и есть, судя по сжатым губам, я снова его разозлила, – мы придём туда вместе и уйдём тоже вместе.

Он продолжал стоять и смотреть на меня с непередаваемым выражением лица. Я схватила джинсы и стала торопливо напяливать. Хорошо хоть, кисть на больной руке рабочая, а то бы пришлось просить о помощи.

– Это глупо, но… – пальцы коснулись кад-арта на шее, – не хочу в монастырь.

– Никто не сможет тебя заставить.

– Вдруг я сама передумаю?

– Тогда вытащу тебя оттуда вне зависимости от твоего желания, – он смог выдавить улыбку. – Обещаю.

К Тойской обители скорбящих дороги как таковой не существовало, лишь тропинка через густой ельник. Вытоптанная дорожка, постепенно поднимающаяся в гору, словно переплеталась с тоненьким ручейком, перепрыгивая с одной стороны на другую. Дмитрий протянул руку, чтобы в очередной раз поддержать меня, и тут же снова убрал, словно опасаясь касаться дольше, чем это необходимо.

Почему на людях он один, а наедине совершенно другой?

– Почему тебе Саша сначала не понравился? – начала я издалека.

– С чего ты взяла? – кажется, Демон удивлён.

– Между вами будто воздух сгустился, разве что искры не летели.

Станин остановился и поднял брови.

– Ты почувствовала?

Я не стала отвечать, в очередной раз перепрыгнув ручей.

– Пять столетий назад это называли магией, – Дмитрий в один шаг догнал меня и пошёл рядом. – Страшно представить, сколько псионников окончили свои дни на костре.