Призраки ночи

Но всё же большинство вриколаксов наведывались домой для совсем иных, тёмных и злых дел. Они могли стать орудием мести за те злодеяния, которые совершили люди по отношению к их семье или к ним самим при жизни. Часто рассказывали истории о ревнивых мужьях, уличивших своих жён в неверности и убитых ими с помощью любовников, а теперь мстящих за вероломство и свою поруганную честь.

В этом случае их трупам не было покоя. Каждую ночь мёртвые уродливые лица возникали в окнах дома, наводя на неверную жену трепетный ужас. Это возвращение призраков в собственный дом случалось так часто, что появилась даже грубая греческая поговорка — «Вриколакс начинает со своей собственной бороды».

Но бывали случаи и совершенно обратные, когда нарушение обета, зло, причинённое близким людям, обрекало трупы на странствование по чуждой им теперь земле в поисках прощения или оправдания. Вот что произошло когда-то на одном из греческих островов, где над гаванями на поросшие соснами холмы взбираются маленькие каменные домики.

В одном из таких домов жила пожилая женщина, облачённая в траурные вдовьи одежды. Её видели повсюду, во всех уголках этого сурового острова. У этой вдовы было девятеро сильных сыновей, работавших в оливковых рощах за городом, и одна дочь, которую звали Арете.

Женщина собирала приданное своей хорошенькой дочке. И вот посватался к ней морской торговец. Мать долго колебалась, хотя он был человек добрый и благородный и к тому же обещал прекрасный свадебный выкуп. Но он собирался после свадьбы Арете далеко — в Персию, откуда был родом. Стала мать советоваться со своими сыновьями. Самый юный, Константин, уговорил отпустить девушку. Он улыбался своей милой улыбкой и уверял мать, что как только она захочет повидать Арете, будь то радость или горе, он сам приведёт сестру домой.

Наконец Арете, вышла замуж и покинула остров. Мать и сыновья продолжали жить, как и прежде, хотя женщина никогда не переставала скучать по своей дочери и оплакивать разлуку с ней. Она подолгу теперь стояла у моря и страстно звала дочку, будто это желание само по себе уже приведёт мать к Арете или принесёт её из-за моря. Но море возвращало ей только своё молчание, и единственным утешением матери были её сыновья, да ещё давнее обещание младшего Константина.

Но пришло время, когда и этого она лишилась. Занесенная одним из кораблей бубонная чума обрушилась на остров. Она распространялась быстро и беспощадно. Один за другим сыновья женщины заболели и умерли. Теперь в своем маленьком домике она чувствовала себя одинокой, старой и никому не нужной. И больше, чем обычно, стала тосковать по Арете. Она гневалась и роптала на покойного Константина, который не сумел сдержать обета.

Пытаясь облегчить и умерить свою печаль, она как-то ночью пришла в сосновую рощу, где были похоронены её сыновья. Часами стояла она перед могильными холмиками и сама не заметила, как стала шептать, говорить все громче, а потом и просто стенать. Наконец, она подошла к могиле Константина и прокричала старинное проклятие греков:

— Константин, неверный сын мой, — плакала она, — слушай слова матери! Желаю тебе никогда не иметь покоя и оставаться нетленным. Желаю, чтобы земля не приняла тебя. Желаю, чтобы черная земля исторгла тебя!

Обессиленная, она замолчала. Подождав и не получив никакого ответа, женщина повернулась и потащилась вниз по склону холма. За спиной у нее земля над могилой вдруг стала вспухать, подниматься и вздрагивать. Наконец она разверзлась, и в трещину посыпались сосновые иглы. Из расселины высунулась рука, пошарила в темноте, и за ней показалась голова, почерневшая и уродливая. И труп Константина восстал из могилы. Он стряхнул землю и заковылял среди деревьев, держась в тени. Он вприпрыжку побежал по склону, устремляясь к гавани.

Но мать ничего этого не видела. Измученная, истерзанная своими проклятьями, она медленно брела к дому, вошла, закрыла дверь и легла на скамейку около стены, желая одного — умереть. Три ночи она лежала без сна, неподвижно, глядя в потолок. Ничего она не ела и ничего не пила.

На четвертую ночь дверь её дома внезапно распахнулась. На пороге стояла дочь её Арете, усталая, с растрепанными ветром волосами и словно бы не понимавшая, что с ней произошло. Черного существа, стоявшего за её спиной, девушка не видела.

Но мать сразу заметила его и узнала.

Сердце её забилось от радости при виде дочери, но не забыла она и свой долг перед молчаливым призраком, который был её сыном, верным сыном, выполнившим свой обет. Женщина знала, что делают в таких случаях. Она поднялась, кинула полную пригоршню соли в кувшин с водой, который стоял в комнате, и вылила воду на вриколакса, громко выкрикнув:

— Как растворяется эта соль, так пусть растворится и мое проклятие. Отдыхай и не вставай больше.

Черное существо задрожало. Распухшая плоть расслоилась и расползлась, обнажая кости, потом и кости рассыпались, раскрошились. Лишь слабое постукивание и потрескивание послышалось в комнате, и все стихло. Тело Константина превратилось в горсть пыли.