Призраки осени

Ткань срывало резким порывом ветра. В огромной стеклянной посудине – Кобольду пришлось раскошелиться на аквариум, но эффект стоил того! – медленно качала щупальцами тварь. Она висела спиной к зрителям. Но ее панцирь, раскачивающийся хвост и громадная голова вызывали у публики предсказуемую реакцию. Толпа шумно вдыхала… И тут существо распахивало руки! За кулисами лупили деревянными молотами по двум листам жести. Купол взрывался соленым дождем – у спрута работала вся труппа, кроме Мэкки-Даджера с его обезьянкой-предсказательницей и брадобрея Флюрта, – эти без всякой твари зарабатывали цирку звонкую монету. Публика надрывалась кашлем и криками. Кто-то падал наземь. Дрожащие руки неистово крестили воздух, а губы одновременно с этим шептали наговоры и плевались в Нечистого.

– Он смотрит на меня!!! – верещал Макабр настолько безумно и искренне, что первые ряды вмораживало в глыбу невидимого льда. Взгляды впивались в монстра и обнаруживали его глаз. Морской гад слегка поворачивал голову и бросал всего один взгляд. Багровое, сотканное из лепестков око мгновение скользило по толпе, и свет в аквариуме гас.

Макабр не прекращал вопить. Руки и ноги карлика ломались с сухим хрустом и выгибались под немыслимыми углами. Он падал на пол и превращался в неистово воющую сколопендру. Его агония становилась все ужасней, конечности и тело собирались в единый конвульсирующий ком, будто кто-то терзал лист бумаги, и, наконец, Макабр исчезал. Гистас тратил не меньше пяти часов на новом месте, копая нору жулику и подгоняя под нее люк на полозьях.

Зал обваривало тишиной.

Зрители трепыхались, как выпотрошенные, но еще живые рыбы.

– Но самая темная ночь! – подбрасывал их дикий вопль со спины – Кобольд ругался и обещал вычесть треть жалованья Макабра, если хоть один зритель оставался сидеть на стуле. – Всегда сменяется рассветом!

Горластый карлик представал перед публикой в звенящих латах с сияющим мечом, которым указывал на другой предмет, прежде укутанный тьмой. Люди смотрели на него и недоумевали. Как мы не услышали его скрипа? Почему сразу не обратили внимания?

Из огромной бочки торчали человеческие ноги, с прикованным к ним грузом.

– Не смотрите, что это человек, – усмехался Макабр и шел сквозь публику, позволяя разглядывать себя, доказывая неверующим, что ран нет, и персты лучше сложить на коленях. – Он утратил людскую Судьбу, когда вышел на битву со Злом! Но в его сердце кипит Божья воля!