Призраки прошлого

– А мы ведь так ничего и не нашли… Зря, выходит, все было? – в ее глазах промелькнуло столько отчаянья, что юноша не сумел удержаться.

Он вытащил из кармана блокнот, протянул Але. Девушка пролистала несколько страниц.

– Откуда это у тебя? – нервно спросила она.

Юноша замялся, боясь сказать правду, но дочь Доктора Менгеле поняла его без слов, взглянула с яростью.

– Так он был все это время в твоем кармане? Ты не сказал мне? Обманул? Потащил под землю, когда я уже засомневалась и почти передумала?! Из-за тебя мы чуть не сдохли! Какого черта происходит?! – крикнула она.

Дима попятился, не ожидая такого напора. На него нахлынула горячая волна стыда. Ведь он действительно знал, что в бункере Алексеевой больше ничего нет, но зачем-то решил геройствовать, проучить девчонку, и едва не погубил ее. Зачем? Молодой ученый не мог найти ответ. Слишком уж много чувств заставляла его испытывать Птичка, то приближая, то отталкивая. Как и у ее отца, между доброй улыбкой и гневом – считанные секунды, ее настроение менялось настолько мгновенно, что невозможно было ни предугадать, ни предотвратить. Эта карусель доводила до исступления, мучила, ведь юноша действительно любил эту женщину.

– Прости… Я хотел показать позже, но все так вышло… – замямлил он.

Алевтина сунула дневник в свой рюкзак и быстро пошла прочь, не оборачиваясь.

– Птичка, прости меня, я не хотел… – безнадежно проговорил Дима ей вслед.

Он поплелся за ней, как побитая собачонка, внезапная решимость сменилась унынием и бесконечной усталостью, заныло тело.

Они подходили к заводу Метровагонмаш. В какой-то момент Аля и Дима остановились, как вкопанные, не сговариваясь, подняли оружие и прислушались. По снегу тянулась цепочка следов, будто человек шел, подволакивая ногу, – совсем свежих, их еще не занесло снегом.

И вдруг в тишине послышался пронзительный детский плач. Алевтина вздрогнула, пистолет запрыгал в дрожащих пальцах. Дурной знак… Детей на поверхности быть не может, а вот тварей, умеющих подражать реву младенца, – полным-полно.

– Что это? Да кончится ли когда-нибудь эта чертовщина? – сдавленно проговорила девушка.

А ребенок продолжал надрываться, плач переходил в хриплые всхлипы и начинался с новой силой.

– Останься здесь. Я проверю, – торопливо бросил Дима и пошел на звук.

Он почему-то был уверен, что это не мутант. Через пару десятков шагов следы оборвались у моста, под которым в осыпавшемся от времени коллекторе текли черные воды Яузы. Под железнодорожной насыпью юноша увидел молодую женщину, явно мертвую уже несколько часов, ее белое лицо и синие губы не оставляли в том сомнений.

А рядом с ней, сползший в сугроб почти по шею, закутанный в рваные грязные тряпки, надрывался младенец. Рыжий пушок на голове, широко раскрытые глаза с красноватой радужкой, распахнутый рот полон зубов.

Холодов узнал его. Он уже видел этого малыша в убежище Метровагонмаш, его на руках вынесла сама Алексеева, но тогда на приказ Рябушева отдать младенца ответила отказом. Сережа Иваненко. Сын Марины и Евгения, чудесным образом выживший после того, как его утащили собаки. Значит, мертвая девушка – Ольга, каким-то образом ей удалось спастись от стаи и выходить малыша. Но – почти месяц на поверхности, как?!

– Этого не может быть… Не может… – безумно шептал Дима, подхватив рыдающего мальчонку на руки.

Ребенок хрипел, его кожа побелела от холода, кроху срочно нужно было накормить и согреть.

Аля выглянула из-за плеча юноши.

– Как он сюда попал?! – удивленно спросила она, не зная, кого именно подбросила им судьба.

– Я не знаю. Мы никогда не узнаем. Это ребенок Алексеевой, пропавший в конце декабря. Аля, это провидение прислало нас, у тебя появилось молоко, ровно в тот момент, когда это нам так необходимо! – от нахлынувших эмоций юноша начал заикаться. – Покорми его скорее, тогда у нас есть шанс доставить малыша в Загорянку живым! И тебе сразу же станет легче и лучше!

Алевтина не стала спорить, устроила замерзшего до синевы младенца под курткой. Сережа благодарно приник к груди и затих.

– Отец много говорил об этом мальчонке, но все были уверены, что он мертв, – задумчиво протянула Аля. – Папаша сожрет свой халат от восторга, этот ребенок – наша безбедная жизнь.

Дима побледнел, сделал шаг назад, перекрытия моста угрожающе хрустнули под его шагами. Молодой ученый замер на самом краю, над черной водой.

– Нет. Так нельзя, Доктор Менгеле замучает его до смерти! – в ужасе прошептал он.

Ему стало невыносимо горько. Почему, почему они появились здесь именно сейчас, когда пути назад уже нет?! Почему этот малыш не погиб тихо, замерзнув в снегу, чтобы перед смертью испытать умиротворение и тепло?! Отдать ребенка Геннадию Львовичу означало обречь Сережу на долгие и болезненные эксперименты, уж кому-кому, а юноше это было прекрасно известно. Оставить его в снегу, будто ничего и не было, уже не позволит совесть.

– Аля, нам нужно вернуться в Москву. Как угодно, куда угодно, но этого ребенка нельзя отправлять в Загорянку! Он умрет там, жестоко и мучительно, твой отец не оставит его в покое, это же уникальный генетический материал!