Призраки Востока

Жил человек по имени Рики, что значит «Сила», но люди называли его Рики-Простак, а то и вовсе Рики-Дурак – «Рики-Бака», потому что он как был ребенком, так и остался. Правда, его жалели и даже не особенно ругали, когда он однажды поджег дом – просто поднес спичку к москитной сетке, а потом хлопал в ладоши, глядя как пламя уничтожает постройку. К шестнадцати годам это был рослый, сильный парень, а вот разум его оставался разумом двухлетнего ребенка; наверное, поэтому Рики любил играть с маленькими детьми. Дети постарше, пяти-семилетние, играть с ним не хотели – ведь он не мог запомнить ни правил игры, ни считалок, ни дразнилок. Рики не расставался со своей любимой игрушкой, старой метлой. Оседлав ее с утра, он мог целый день скакать на этой неказистой лошадке по холму перед моим домом, и время от времени разражался звонким счастливым смехом. Но, в конце концов, шум стал мне досаждать, и я посоветовал ему найти другое место для игр. Он выслушал меня, раскрыв рот, поклонился и, понурившись, поплелся прочь, волоча метлу за собой. Он вообще был на редкость безобиден, так что жаловаться на него было особенно не за что, если, конечно, убирать спички подальше. Собственно говоря, на улице он мало чем отличался от курицы или собаки, и когда однажды Рики-Бака исчез куда-то, я по нему не скучал. Прошло немало времени, прежде чем случай напомнил о нем.

Однажды мне повстречался дровосек, снабжавший нашу округу дровами.

– Вы случайно не знаете, что стало с Рики? – спросил я, вспомнив, что Рики частенько помогал ему таскать вязанки из леса.

– А-а, Рики-Бака… – протянул в ответ старик. – Бедный Рики помер, да, помер, поди, уже год тому. Вот вдруг взял и помер. Лекарь сказал, что у него в голове какая-то болезнь была. А вы разве не слышали эту странную историю про бедного Рики? – И он, не дожидаясь ответа, стал рассказывать.

Когда Рики умер, его мать написала у него на ладони левой руки «Рики» китайскими иероглифами, а «Бака» – на японский манер. И она очень много молилась, прося у богов для своего сына более счастливого перерождения.

И вот около трех месяцев назад в резиденции почтенного Нанигаси-сама в Кодзимати родился мальчик. На его левой ручонке были отчетливо заметны иероглифы, складывавшиеся в имя «Рики-Бака». Домашние тут же поняли, что не обошлось без чьих-то горячих молитв, и взялись за розыски. Наконец торговец овощами поведал им, что в квартале Усигомэ жил дурачок по имени Рики-Бака, умерший как раз прошлой осенью. Почтенный Нанигаси-сама тут же послал двоих слуг на розыски матери Рики.

Слуги исполнили поручение господина, нашли бедную женщину и рассказали ей о ребенке. Она очень радовалась, оно и понятно – дом Нанигаси богатый, а хозяин занимает видное положение. Но слуги добавили, что семья господина очень сердится из-за слова «Бака» на ручке ребенка.

– Почтенная, – спросили у нее слуги, – а где похоронен ваш сын?

– Я похоронила его на кладбище Дзендодзи, – честно ответила женщина.

– Мы просим, уважаемая, – почтительно обратились к ней слуги, – дайте нам немного земли с могилы вашего сына.

Женщина отвела их к храму Дзендодзи и показала могилу Рики. Слуги взяли немного земли с могилы, завернули в фуросики , дали матери Рики десять йен и ушли.

– А зачем им понадобилась могильная земля? – спросил я старика.

– Ну как же! – воскликнул он. – Вы же понимаете, негоже ребенку расти с таким именем на руке. А никак по-другому эти иероглифы не убрать. Они ведь от рождения у мальчонки появились. Есть только один способ: надо натереть ему ладошку землей с могилы того, кем мальчик был в прошлом рождении.

Химавэри

На лесистом холме за домом мы с Робертом ищем ведьмины круги . Роберт – восьмилетний парень, умный и серьезный, мне еще семи нет, поэтому я, конечно, смотрю на него с обожанием. Стоит жаркий августовский день, и прогретый воздух пропах сосновой смолой.

Ни одного ведьминого круга нам не попалось, зато в высокой траве было полно шишек. Я рассказываю Роберту старую уэльскую легенду о человеке, который улегся спать прямо внутри ведьминого круга, да и пропал на целых семь лет, а когда друзья освободили его от чар, все равно всю оставшуюся жизнь ничего не ел и молчал.

– Ну да, – важно кивает Роберт, – они едят только кончики хвойных иголок.

– Кто?!

– Как кто? Феи, конечно, – отвечает Роберт.

Откровение повергает меня в благоговейный трепет… Но тут Роберт внезапно кричит:

– Эй, смотри-ка! Там бродячий музыкант! Он к дому идет!

Это был какой-то неправильный музыкант, во всяком случае, в книжках они не такие. Я же видел: там они седые, благообразные… а этот – крепкий, загорелый, растрепанный бродяга с черными блестящими глазами под густыми черными бровями. Уж скорее он походил на каменотеса, чем на барда. Правда, штаны на нем были вельветовые...

– Интересно, – бормочет Роберт, – он на уэльском будет петь?