Призраки Востока

– Друг мой, я давно укротил свои мирские желания. Мне ведь семьдесят лет; ни слава, ни богатство не привлекают меня. Пожалуй, единственное, о чем я беспокоюсь – это следующее мое рождение, но тут, как ты понимаешь, никто мне не поможет. Но одно желание у меня все же есть. Всю жизнь я сожалел о том, что не был в Индии во времена Господина нашего Будды и не присутствовал на великом собрании на священной Горе Грифов . Не было дня, чтобы это сожаление не посетило меня в часы утренней или вечерней молитвы. Ах, друг мой! Если бы я мог подобно бодхисаттвам преодолеть пространство и время и хотя бы одним глазком взглянуть на это великое событие!

– Нет ничего проще! – воскликнул тэнгу. – Я с радостью удовлетворю твое благочестивое желание. Ведь я прекрасно помню собрание на Горе Грифов. Я могу вызвать перед тобой эту картину, и ты все увидишь, словно сам там побываешь. Для нас удовольствие – показывать хорошим людям такие священные вещи. Следуй за мной!

Тэнгу привел священника на склон горы, поросший соснами.

– Теперь, – сказал он ему, – подожди немного, только глаза закрой. И не открывай, пока не услышишь голос Будды, проповедующего Закон. Тогда можешь смотреть. Но запомни! Когда явится перед тобой Будда, ты ни в коем случае не должен давать волю своим набожным чувствам: ни словом, ни жестом ты не должен показывать своего благоговения. Оставайся нем и недвижим. Не говори: «Воистину так!», не говори: «О, Благословенный!». Если сделаешь хоть малейшее движение, если издашь хоть один звук, мне придется очень плохо.

Священник с радостью пообещал сделать все, как говорит тэнгу, и остался один. Тэнгу удалился, чтобы, по его словам, «подготовиться».

Между тем день кончился, стемнело. Старый священник терпеливо ждал под деревом с закрытыми глазами. Внезапно совсем рядом зазвучал прекрасный голос, глубокий и чистый, как звук огромного колокола, – голос Будды Шакьямуни, провозглашавшего Совершенный Путь. Священник открыл глаза и сразу зажмурился. Все вокруг было залито ослепительным сиянием. Местность преобразилась. Он действительно был на священной индийской Горе Грифов, а время вокруг было временем Сутры Лотоса Благого Закона. Исчезли сосны, их место заняли незнакомые сверкающие деревья с листвой и плодами в виде драгоценных камней. Землю действительно покрывали цветы мандара и манджушака , водопадом стекающие с небес. Ночь была наполнена ароматами и чарующей прелестью дивного голоса. Прямо перед собой священник узрел Благословенного, сидящего на Львином троне – от него исходило сияние, как от полной Луны в небе. По правую руку от Будды помещался Самантабхадра, по левую – Манджушри , а перед ним раскинулось море дивных существ, сверкающих, словно звезды в небе – это были толпы махасаттв и бодхисаттв со своими бесчисленными последователями: богами, демонами, нагами, людьми и вовсе уж нечеловеческими существами. Шарипутра был здесь, и Кашьяпа, и Ананда с другими учениками Татхагаты, цари-дэвы и цари-драконы, четыре великих небесных царя, подобные огненным столпам, гандхарвы и гаруды, боги Солнца, Луны и Ветра, а вокруг – мириады сияющих небес Брамы. А дальше, в неизмеримой дали озарились восемнадцать тысяч миров на востоке со всеми их обитателями, пребывавшими в Шести Состояниях. Затем очертания Будды померкли – он вошел в нирвану. Все боги и все демоны склонились перед Львиным троном, и священник услышал хор бесчисленных существ, подобный шуму океанского прибоя, прославляющий Сутру Лотоса Благого Закона. В экстазе священник забыл о своих обещаниях, данных тэнгу, он и вправду решил, будто стоит посреди этого множества великих сущностей, и простерся ниц, выкликая вместе со всеми: «О, Благословенный!»

Тотчас земля под ним вздрогнула, словно при землетрясении, грандиозное собрание исчезло, и священник обнаружил себя стоящим на коленях в темноте на горном склоне. Невыразимая печаль охватила его: ведь он потерял возможность наблюдать за великим событием и к тому же по собственной глупости нарушил данное слово. Он поднялся с колен и понуро побрел домой. Но стоило ему сделать несколько шагов, как перед ним явился тэнгу. С болью и упреком он сказал священнику:

– Ты не сдержал обещания. Ты позволил своим чувствам взять верх над тобой. Из-за этого Гохотэндо, Страж Учения, прянул с небес на землю и накричал на меня в великом гневе: «Как ты посмел обмануть доверие, оказанное тебе?!» От его удара молнии монахи, которых я собрал и учил здесь, в горах, бежали в страхе, а у меня теперь сломано крыло. Я не смогу летать. И все это сделала твоя несдержанность!

С этими словами тэнгу исчез.

Хораи

Бездонная синь небес отражается и растворяется в морской синеве… Даль подернута чуть светящейся дымкой. Весенний день, утро.