Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

Никому и в голову не приходило, что при таком скоплении денег в стране их достоинство падает и начинается рост цен. Сейчас даже ребенку понятно, что заниматься алхимией нет никакого смысла: ведь если бы можно было получать золото в неограниченном количестве, оно утратило бы всякую ценность. Но в те времена люди мыслили по-другому, да и не очень-то увлекались вопросами экономики, зато испытывали жгучий интерес ко всему необычному, сверхъестественному.

По подсчетам д’Альмера, биографа Калиостро, великий маг с 1780 по 1785 год вытянул из кардинала около 300 000 ливров, частично наличными, частично в виде драгоценностей.

Глава пятая БЕСЕДКА ВЕНЕРЫ

Жанна де ла Мот и ее муж не могли вечно жить в сказочном замке Саверна. Они и так уже слишком загостились, и, как говорится, пора было и честь знать. С болью в сердце они вернулись в Люневиль, но после Саверна убогая жизнь в гарнизоне показалась им особенно невыносимой. Жанна не находила себе места, граф де ла Мот жаждал развлечений, и в один прекрасный день они покинули Люневиль и отправились в Париж попытать счастья.

Надо было принимать какие-то меры. Их единственная благодетельница мадам де Буленвилье к тому времени умерла. Правда, Жанна регулярно получала персональную пенсию, которую та ей когда-то выхлопотала, да кардинал от случая к случаю посылал им несколько золотых. Но это была сущая мелочь, которая никак не могла удовлетворить высокие запросы Жанны и ее мужа.

И начинаются хождения по мукам, то нищенское существование, которое нам знакомо по романам великих писателей-реалистов восемнадцатого столетия: Лесажа, Филдинга и Смоллетта. Скандалы с домовладельцем и с трактирщиком, постоянные преследования со стороны кредиторов, вечно маячащий призрак долговой тюрьмы.

В 1782 году они снимают небольшой домик на Новой улице Святого Жиля в квартале Марэ. В эпоху Валуа это был самый аристократический район Парижа. Там находится Королевская площадь — самый интересный архитектурный памятник французской столицы. Когда человек проходит под аркой одного из домов и оказывается на площади, огороженной со всех сторон совершенно однотипными зданиями, у него возникает ощущение, будто он попал в подводное царство, в странный замкнутый мир, где время остановилось. В этом же квартале находился и особняк Рогана. В наши дни эту часть города облюбовали переселенцы из восточной Европы, самое неимущее и беспокойное племя, живущее в страшной тесноте и убогости. С городскими кварталами происходит то же самое, что и с людьми: они постепенно становятся достоянием все более низших слоев населения. Пышные усы, которые раньше являлись предметом гордости венгерских аристократов, теперь носят разве что пожилые крестьяне, а в особняках, где когда-то жили придворные Генриха IV, нынче обитают многодетные подмастерья портных и сапожников. Как и всё на свете, большой город тоже являет собой символ бренности.

Но за счет чего все-таки существуют Жанна и ее муж? Отчасти за счет своих аристократических манер, как и большинство мошенников. К тому же оба они прирожденные лицедеи и в совершенстве владеют искусством втираться в доверие. Среди торговцев попадаются простодушные люди, которые открывают им кредит, и оборотистые супруги извлекают из этого выгоду. Приобретенную в кредит одежду они тут же относят в ломбард. Их жалостливые письма тоже не остаются без ответа, и время от времени они получают кое-какие подачки от высокопоставленных вельмож. Не гнушаются принимать помощь и от верных слуг. Так, мать одной из служанок Жанны довольно долго подкармливала графа и графиню.

Но не следует думать, что Жанна наподобие Рогана сидела сложа руки и ждала, что какая-то счастливая случайность изменит ее судьбу. Да, она надеялась на чудо, но это чудо должно было быть делом ее рук. Она вынашивала бесконечные планы, рассчитанные на то, чтобы король вернул ей бывшие владения ее предков. Ведь королю это ничего не стоило, он и не такое делал для своих любимцев. Нужно только найти человека, имеющего влияние при дворе, который передал бы его величеству прошение Жанны и замолвил бы за нее словечко. Система протекций существовала всегда, но в восемнадцатом веке она стала главной, официально признанной движущей силой, с помощью которой решались любые дела. Короче говоря, требовалось заручиться высоким покровительством. Но Жанне пришлось убедиться, что это не так-то просто.

Кроме Парижа, она снимала жилье и в Версале и попеременно находилась то там, то здесь. Версальская обитель ей нужна была, с одной стороны, для того, чтобы внушить своим нынешним и будущим кредиторам, что она является своим человеком при дворе, а с другой стороны — чтобы как можно чаще находиться в нужном месте и, улучив момент, проникнуть туда, куда ее неудержимо тянуло всю жизнь: в блистательный мир королевского двора.