Призвание – режиссёр. Беседы с режиссёрами российского кино

Первым человеком, кому я позвонил, когда решил делать «Орлеан», была Лена Лядова. После этого прошел еще год или полтора до момента, когда стало ясно, что вроде бы мы запустимся. Но тем не менее я пробовал еще актрис, и Лену тоже звали на пробы. Бывает такая проблема на пробах, что в итоге сцена несколько заштамповывается и перестаешь понимать, как ее сделать правильно, чтобы она была живой. В результате в фильме совершенно по-другому снята эта сцена, и Ленино существование в пробе и в картине – разные. Во время пробы мы все-таки что-то с Леной поймали, но притом еще очень много разговаривали. Когда мы вышли на площадку, туда вышел готовый персонаж, потому что Лядова так работает – она очень плотно работает со сценарием, слышит все разговоры, участвует в них. Мы оговариваем какие-то вещи, и потом на площадку она приносит что-то свое. Дальше я говорю: давай попробуем здесь чуть меньше, здесь чуть больше. Роль была вылеплена Леной еще до площадки. По большому счету, так работают серьезные артисты.

Абсолютным наслаждением было работать с Розой Хайруллиной. Очень интересный и непростой человек. Она придумывала какие-то удивительные вещи. Для нее важен вкус и запах. В «Орде» замечательную штуку придумала. Когда ханша приходит и видит задушенного сына, она пробует кровь на палец и слизывает ее. Это придумала Роза. Она очень чувствовала тактильные моменты, и с ней было совершенно замечательно работать. Это одно из лучших моих воспоминаний.

Единственный вариант справиться с катастрофой – продолжать работать

Съемка – это фантастический драйв, всегда дикий риск, нехватка времени, возможности, денег, того-сего, постоянный дедлайн, и то, что ты делаешь, – это навсегда. Нервы, драйв, тяжело, но дико интересно.

Съемки фильма «Миннесота» по сценарию Миндадзе были очень трудными. Там изначально так придуман и написан сценарий, так ведут себя и разговаривают персонажи, что понятно: кино немножко на котурнах. Оно не существует в такой нормальной, бытовой, чуть засурдиненной, достоверной игре, которую я всегда любил и старался, чтобы мои персонажи выглядели и вели себя более или менее естественно. В этом фильме самое сложное было придумать то расстояние, на которое мы их поднимаем от земли, тот не совсем реалистичный энергетический заряд, который в них должен быть. На съемках было очень тяжело, особенно первые пару недель. Мне казалось, что это запредельный какой-то кошмар: люди так не ходят, не разговаривают, не существуют. Поскольку такая была задумка, концепция картины, я все-таки смог себя заставить продолжать снимать именно в этом направлении. Не знаю, насколько мы добились успеха, но там есть как минимум сцены, которые, мне кажется, сыграны очень хорошо. Я понимал, что по-другому, привычным для меня способом, это снять невозможно. Но это было очень тяжело.

Фильм «Орда» был достаточно мучительный – мы неоднократно вставали в абсолютный тупик. В остальных картинах были какие-то моменты тупика, когда мы не знали, что делать. Казалось, что все идеи исчерпаны. Бывали моменты, когда делаешь не хороший вариант, а некий лучший из плохо работающих.

Может быть только один вариант справиться с катастрофой – продолжать работать. В такие моменты как раз неплохо, что кино – это производство. В нем так или иначе есть сроки, ты должен доделать кино, его нельзя бросить, как недописанный роман, недописанную картину. В этом смысле то, что должен продолжать работать, очень помогает. Потому что потом всегда случается или озарение, или просто постепенно приходишь к какому-то варианту. Какие-то ужасы оказываются преувеличенными, или может найтись иной ход, даже движение истории. Ведь существует масса вариантов. Я знаю людей, которые в момент этого отчаяния уходили с площадки, с картины. После этого очень тяжело заниматься профессией, потому что закрепляется этот опыт. Нужно идти вперед, как бы ни было муторно. Это очень спасает, помогает.

Монтаж – не тихий кабинетный процесс, а бурное нездоровое предприятие

Я женат на монтажере. Не в переносном смысле. Моя жена Наталья Кучеренко – монтажер, поэтому здесь нет особого выбора, монтирует она. Бывает так, что монтируешь-монтируешь и возникает ощущение: мы все сделали, у нас получилось. В этот момент важно позвать человека, которому доверяешь, чтобы он посмотрел и сказал: «Ребята, по-моему, это никуда не годится». В этот момент и начинается настоящий монтаж, когда избавился от иллюзий, что сборка и есть финальный монтаж. В «Миннесоте» Борис Хлебников подсказал пару вещей, которые очень помогли. И на просмотре «Орды», когда мы ему с гордостью показали, как мы считали, законченный фильм, он сказал: «Очень интересная картина, ребята, смотреть невозможно от скуки и тоски, счастливой вам работы». Хотя, конечно, это очень вольный пересказ его слов. Борис всегда все говорит крайне тактично, но смысл понятен. Спасибо ему.