Призванная для Дракона

— Рангх Всемогущий, как ты прекрасна, — прошептал он, опускаясь перед ней на колени.

Тая задрожала, закрывая глаза. Ее щеки зарделись.

Она чувствовала себя невинной девственницей, которой впервые в жизни мужчина сделал признание. Никто никогда не смотрел на нее с таким благоговением. Никто никогда не говорил, что она прекрасна.

Сейчас, в этот миг она действительно почувствовала себя королевой. Королевой его желаний.

Стоя на коленях, Крейн начал целовать ее ноги, поднимаясь вверх от розовых пальчиков. По тонким щиколоткам, стройным икрам, к мягким ямочкам на коленях и выше. По внутренней стороне бедра, где самая нежная, самая чувствительная кожа. И еще выше, к влажному треугольнику светлых волос.

Тая сильнее зажмурилась. Закусила губу, боясь нарушить момент глупым вздохом.

Широкие ладони Крейна легли на ее ягодицы. Стиснули осторожно, как перезрелый плод. А потом она почувствовала его дыхание на своей возбужденной плоти.

Еще мгновение — и горячий, немного шершавый язык прикоснулся к ее естеству.

Тая ахнула, покачнувшись. Но мужчина ее удержал.

Почти теряя разум от возбуждения, Крейн начал ласкать ее нежные складки, проникая языком в самую середину так глубоко, как только мог. Сначала его движения были сдержанными, он словно пробовал ее на вкус. Но с каждой минутой они становились все настойчивее, все ощутимее, и Тая уже не сдерживаясь, застонала в голос.

Он впитывал ее стоны и возбуждение, и ласкал все сильнее. Яростно слизывал чуть солоноватую влагу, теребил языком и губами набухшую плоть, вдыхал пьянящий запах желанной женщины. Она оказалась сладкой и терпкой на вкус, с тонким запахом карамели. И от этого запаха в его голове все громче шумела кровь, напоминая неистовый рев морского прибоя, бьющегося о скалы.

Тая вскрикивала и стонала, принимая откровенные ласки. Горячие волны разбегались по ее телу от возбужденного лона. Ноги дрожали, напряжение росло, увеличивалось, грозя швырнуть ее в пропасть. А тело требовало заполнить сосущую пустоту.

Крейн пропустил тот момент, когда тонкие женские пальчики вцепились ему в волосы. Очнулся, только почувствовав легкий дискомфорт: Тая пыталась оттащить его от себя.

Изумленный, он посмотрел на нее.

Лицо девушки пылало от возбуждения. В глазах дрожал лихорадочный блеск.

— Пожалуйста, — выдохнула она, облизывая губы, распухшие от его поцелуев. — Я больше не выдержу…

Он мотнул головой, возвращая ясность сознания.

— Я причинил тебе боль?

— Нет… нет…

Она улыбалась, стоя перед ним обнажённая и прекрасная, как Великая Мать — богиня Луны и Плодородия, защитница женщин. Звездный свет, падающий из окна, серебрил ее волосы, превратив их в ореол.

— Тогда… что?

— Просто возьми меня…

— Ты… согласна?

— Да, я хочу тебя, Крейн.

Ему не нужно было повторять это дважды.

Поднявшись, Крейн развернул Таю спиной к себе и заставил забраться на кровать. Повинуясь его молчаливой воле, она уперлась руками в перину, выгнула спину, оттопырила попку.

— Я буду нежен, — произнес он севшим голосом.

Его голодный взгляд скользнул по округлым плечам, по изящной линии позвоночника к широким бедрами округлым ягодицам. В этот момент она была для него самой желанной и самой совершенной женщиной в мире.

А потом он поднялся над ней и, придерживая за бедра, осторожно вошёл.

Тая выгнулась и застонала, принимая его в себя. Твердая плоть Крейна медленно раздвинула влажные складки и наполнила ее до отказа. Это было так правильно, так естественно, словно она изначально была создана для этого мужчины, а он для нее.

Он вошел и остановился, давая ей время привыкнуть к нему.

Но Тая не желала больше ждать ни секунды.

Она нетерпеливо боднула его попкой в пах, и с плотно сжатый губ дарга сорвался полузадушенный стон.

Повинуясь воле женщины и собственному желанию, Крейн начал свой танец.

Неторопливо. Осторожно. Помня, что женщина в его объятиях носит дитя.

Каждое движение его бедер наполняло Таю тягучей истомой, что растекалась по венам сладкой патокой. Он входил в нее до самого основания, задевая чувствительную точку где-то внутри, а потом так же мучительно медленно выходил, заставляя дрожать и желать его все сильнее.

Вскоре Тае стало мало этих осторожных движений. Она хотела большего. Хотела напора, хотела настоящей кипящей страсти.

Крейн почувствовал ее нетерпение. Он вообще чувствовал все, что чувствовала она. Брачная вязь на запястьях супруги была тем проклятьем, которого Обсидиановые избегали любыми путями. А он сознательно на это пошел.

Может быть, потому что устал быть один? Он не знал и не хотел это знать. В тот день он поступил так, как велело сердце. И еще ни разу не пожалел.

— Не останавливайся, пожалуйста, Крейн… ты нужен мне…

Признание Таи ударило ему в голову как молодое вино.

— Шинами, — вырвалось из него запретное слово, — душа моя…

Он шептал это снова и снова, наплевав на последствия, ненеминуемый жестокий откат. Двигался в ней, тяжело дыша и постепенно наращивая темп. Пока ее ответные стоны не перешли в сладостные крики.

Лоб и щеки дарга покрыла блестящая чешуя, длинные темные волосы слиплись отпета.