Призванный хранить

Когда на тропе, ведущей к храму, показалась неясная фигура, Алак-нойон улыбнулся, как улыбается охотник в предвкушении добычи. Поднял лук и сильно, до правого плеча, натянул тетиву.

Аккер в этот раз был без своей обожаемой секиры, но при воинском поясе, на котором висела сабля в тёмно-серых кожаных ножнах. Горец не спешил вынимать её — видно, был уверен, что обойдётся и так.

— Почему ты так торопишься умереть, чужеземец? — спросил он со вздохом. — Ты уже раз сто мог погибнуть и не дойти до Тебриза.

— Тебе-то что за дело? — буркнул Антон, поднимаясь с земли. — Ты ведь, кажется, подозреваешь меня в измене. Не отпирайся, я слышал.

Горец хмыкнул.

— Что ты слышал?

И равнодушно отвернулся. Хоть ножом бей в спину, хоть камнем по затылку... Только расхотелось.

— Зачем ты отправил девочку со мной? — спросил Антон. — Разве я хуже всех дерусь на мечах?

— Лучше, — нехотя ответил горец. — Я даже удивляюсь твоим способностям. Правда, эта твоя странная манера махать ногами...

— Почему ты бережёшь меня, а не Баттхара? — настойчиво повторил Антон. — Почему мы застряли здесь, в этой дыре, чего ждём? Что за верный человек ожидает нас в Тифлисе? Кто такой этот «глухонемой» монах, с которым ты только что беседовал? Кто поставил свечку перед Богоматерью? Почему ты как две капли воды похож на Заура? Как, чёрт возьми, получилось, что ты даже в руку был ранен в точности, как он? Или... — Он зажмурился. — Или на самом деле нет никаких братьев, а есть только один человек, который...

— Ну, ну, — поморщился Аккер. — Сколько вопросов сразу.

— Так ответь, — тихо попросил Антон. И горестно добавил: — Я ведь к вам не просился. Меня, можно сказать, приволокли на аркане, ничего не объяснив.

Горец задумчиво поглядел куда-то вдаль. И медленно изрёк:

— Когда-то, много лет назад, жил один мудрец. Говорят, что он был выходцем из Афганистана. А может, врут. Господь дал этому мудрецу способность заглядывать в будущее. И тому открылось, что большая беда движется на Кавказ. Хромой завоеватель с многотысячной армией прокатится по этой земле, словно исполинский дракон, поработив одних и без следа уничтожив других. Некоторые племена будут сопротивляться — и падут. Целые народы перестанут существовать, в том числе и самый большой народ в этих горах — аланы.

Что-то подобное я уже слышал, подумал Антон. Их диковинные стрелы, невидимые в полёте, яростные длинноволосые всадники в чешуйчатой броне...

— Теперь этот народ должен погибнуть. Так решил Хромой Тимур. И так предсказал мудрец-провидец. Если только...

— Если только царевич Баттхар не женится на дочери царя Гюрли, — закончил Антон. — И копьё... Как там дальше?

— И власть Копья Давида не объединит племена Кавказа для отпора завоевателю.

— Боже мой. — Антон покачал головой. — Но ведь он ещё мальчишка...

— Это горы, — сказал Аккер. — Здесь мальчишки рано становятся мужчинами.

Наплевав на условности, Антон сел прямо на землю, поджав под себя ноги, и ожесточённо потёр виски ладонями. И с глухим отчаянием подумал: «Не сходится. То есть, конечно, с точки зрения Аккера, все логично. Но я-то... Я, который не просто видит будущее (в конце концов, будущее многовариантно, как утверждают писатели-фантасты), а сам пришёл из него. Я-то абсолютно точно знаю, что Тимур будет властвовать на Кавказе ещё три десятка лет и никакое копьё не сможет помешать ему. Каждый удельный князь, каждый задрипанный вождёк будет тянуть одеяло в свою сторону, только и мечтая о том, как бы половчее продать соседа. Исчезнут аланы — то ли сами уйдут с Кавказа, то ли растворятся в других народностях, то ли погибнут в схватке с многочисленными, как саранча, туменами Тамерлана...

Но это, в свою очередь, означает, что моя миссия останется невыполненной, и царевич, скорее всего, так и не доедет до Тебриза. Да, но рукопись...»

— Когда мы выходим? — спросил Антон.

Горец что-то прикинул в уме.

— Думаю, завтра на рассвете.

Завтра. Целые сутки пройдут, и ещё неизвестно, что принесут с собой.

— Нет, — горячо сказал Антон. — Нет, нужно сейчас, сегодня!

К его удивлению, Аккер не стал спорить.

— Сегодня так сегодня. — И двинулся вверх по тропе.

Он ни разу не оглянулся, но по его спине было понятно: Аккер принял важное для себя решение. И снова это решение было не из простых. Антон немного поразмыслил и пошёл следом.

И, услышав крик, подумал с замиранием сердца: поздно.

Вернее, так подумали они оба, и оба одновременно рванулись с места, чувствуя внезапный звон в ушах.

На этот раз Антон обогнал своего наставника. Он первым влетел в распадок, перескочил через груду камней, приготовленных для строительства, обогнул стену храма — и увидел коленопреклонённую Асмик. И растерянно мечущегося Лозу — бледного до синевы, с дико перекошенным лицом. А ещё — неподвижное, пугающее тело, распростёртое ничком на земле. Знакомый расшитый плащ, раскинутые руки, неестественно вывернутые ступни ног... Стрела с чёрным оперением, торчащая где-то в районе левой лопатки, и совсем немножко крови вокруг, маленькое, почти идеально круглое пятно...

Баттхар.