Призванный хранить

— Договорились, — крикнул Антон вслед. — Ты поосторожнее там... С лошади не свались.

— Хай, сэнсэй! — отозвался Баттхар и, не оглянувшись, выбросил вверх сжатый кулак.

Тридцать всадников одновременно двинулись следом: почётный эскорт, все в парадных чекменях, блестящей броне, которую, поди, с прошлой недели каждый божий день начищали древесным углём, и в длинных алых плащах. Среди них были и Аккер с Зауром — Антон не сразу узнал их в непривычной одежде. Воины, которыми славен любой полководец. Которых любой современный (точнее, будущий) спецназ оторвал бы с руками.

Жаль, я никогда не видел эту Зенджи, дочь грузинского царя, вскользь подумал Антон. Не то знал бы, радоваться за аланского царевича или сочувствовать ему...

— Скоро ты уйдёшь, — вдруг сказала Асмик, дотрагиваясь до его руки. Сказала очень тихо и почти спокойно, как о чём-то давно решённом и неотвратимом, как приход зимы. Или собственная смерть.

Антон нахмурился.

— Уйду? Почему ты так решила?

— Не знаю. Просто чувствую.

Медленно повернулась и пошла к воротам крепости. Было бы легче, если бы она заплакала — тогда можно было бы, снисходительно улыбнувшись, прижать её к себе, погладить по голове, по чудесным волосам, провести ладонью по мокрой щеке, смахивая слезу. Подхватить на руки и унести куда-нибудь далеко, где нет посторонних глаз, только мягкий мох у старых корней и пушистая еловая лапа, похожая на полог палатки...

Если бы она заплакала.

— Вот ещё, — рассердился он. — Я ведь могу взять тебя с собой, верно? Если я уйду, если существует путь... Какая разница, одному идти или вдвоём?

Асмик остановилась и посмотрела на Антона. Глаза её распахнулись и вспыхнули.

— Но ведь это очень далеко...

— Всё равно, — упрямо сказал он.

И почувствовал, как она вдруг обмякла — словно лопнула внутри некая струна. Он обнял её, порывисто прижал к груди и услышал еле различимое:

— Не отпускай меня, пожалуйста...

— Глупенькая, — сказал он, борясь со спазмом в горле. — Куда я тебя отпущу.

Глава 22 ПЛАЩ И КОЛПАК (ОКОНЧАНИЕ)

Он проснулся неожиданно, не поняв даже, где находится. Вокруг стоял полумрак, и почему-то подумалось: «Я в палатке. Я храпел, как обычно, и скотина Казбек исподтишка ткнул меня кулачищем в бок».

Потом Антон опустил руку и нащупал край мехового одеяла, наполовину сползшего на пол. Ага, значит, не в палатке, а в Сенгенской крепости. Что ж, выходит, домой ещё рановато.

Асмик рядом не было. Это удивило Антона, но не слишком. Мало ли куда она могла отлучиться... Ночь была тёплая, лёгкая, ясная — пожалуй, последняя такая ночь, совсем скоро грянут заморозки. Только они с Асмик, наверное, уже этого не увидят, потому что будут далеко.

Он подумал о ней — и сердце в груди толкнулось от нахлынувшей нежности. Милая моя. Милая, отчаянная, хрупкая и сильная девочка из диковатого и сурового четырнадцатого столетия... Интересно, как она представляет её себе, мою родину? Что это для неё? Иная страна, иная планета, затерянная в ночном небосводе? Жилище богов? Другой мир, куда попадают души праведников? Я ведь ничего не рассказывал ей — а надо было бы хоть как-то подготовить... Да она и не спрашивала. Я просто позвал её — и она просто пошла, безоглядно, ни секунды не сомневаясь.

Антон улыбнулся своим мыслям, блаженно вытянулся в постели, закинул руки за голову... Пальцы коснулись чего-то продолговатого: ах да, рукопись. Рукопись в плотном кожаном футляре, с которой, собственно, и началась его эпопея. Рукопись, которая ещё не была написана и поэтому имела замечательную способность на ходу менять содержание...

Какая-то мысль вдруг шевельнулась в голове — даже не мысль, а её отблеск, отражение в зеркале... Однако это заставило Антона рывком сесть, опустить ноги на пол и сосредоточенно нахмуриться.

Что-то, что случилось вчера (или позавчера — вон уж и небо на востоке мало-помалу светлеет). Он попытался отмотать назад недавние события, как видеоплёнку, чтобы отыскать источник охватившего вдруг беспокойства: вот они подъезжают к воротам Сенгена, вот воевода Осман появляется навстречу — могучий и исполненный мрачноватой стати, вот рядом с ним гарцует на коне монгольский посол (какой, к чёрту, посол — натуральный боевик...).

«Не чаял видеть тебя живым...» «Лоза... Храбрый был парень. Настоящий воин». «Ни один кингит никогда не станет служить монголам — запомни это, чужеземец...» Ещё как станет, с горькой усмешкой подумал Антон. Достаточно просто подобрать ключик к человеку и назвать цену. Меня, к примеру, купили (не монголы, правда, но какая разница) и вовсе задешево: пообещали вернуть домой.

Он сновал лёг, расслабился и попробовал думать о доме: интересно, сколько времени прошло там, пока я находился здесь? И куда меня вернут — в тот момент, откуда забрали, или...