Призванный хранить

Или я поднимусь на свой этаж, выйду из лифта, нажму на кнопку звонка, и дверь откроет незнакомый мужчина в облезлой майке (женщина в бигудях, маленькая девочка со шпицем на поводке). «Вам кого?» — «Извариных». — «Извариных? Они давно умерли, а сын их пропал где-то в горах много лет назад. А может, и не в горах». — «Когда?!» — «А я почём знаю. Вы-то кто им будете?» Ох!

Антон прижал вспотевшие ладони к вискам. «Кто этот монгол?» — «Военачальник Тохтамыша. С ним десять человек охраны и какой-то старый сморчок из иранцев. Все относятся к нему с почтением...»

Иранец.

Не сходи с ума, строго приказал себе Антон. Иран — огромная страна (можешь справиться по карте), со множеством жителей. Часть из них после нашествия Чингисхана осела на Кавказе — может быть, это как раз потомок тех переселенцев... С чего ты решил, что именно он — автор найденной тобой рукописи?

Да, но не зря же она оказалась в рюкзаке убитого «эдельвейса». Не зря тот не выменял её на банку эрзац-тушёнки или пару автоматных «рожков», не зря я сам таскал её за пазухой по всему Кавказу, и она не потерялась, не вывалилась по дороге, и даже чернила не размокли под дождём... И вообще это невозможно, невероятно, что она сохранилась. Голубая ветровка, починенная Динарой, пришла в полную негодность, крепчайшие туристские ботинки истёрлись до дыр, папины часы... Ну, их-то изъяла ещё здешняя таможня, как не подлежащие ввозу...

Только рукопись сохранилась при нём. И ещё — сабля Сандро.

Поняв, что сон окончательно пропал, Антон снова сел и затеплил светильник — масляный фитилёк в металлической чашке. До лампочки Ильича местная конструкторская мысль ещё не дошла, а жаль... Ладно, обойдёмся. Он вытащил из футляра ломкие пожелтевшие листы, развернул их на коленях и разгладил ребром ладони...

«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, посвящаю я главу своего повествования безвременной кончине царевича Баттхара Нади, сына царя Исавара, мудрого и справедливого правителя народа аланов.

— Донесло до меня весть, — читал Антон, из-за слабого освещения с трудом разбирая буквы, — что в лето 778 года царь Грузии Гюрли решил заручиться дружбой царя Исавара и, дабы продолжалась эта дружба во веки веков, скрепить её браком своей младшей дочери, прекрасноокой Зенджи, и сына аланского царя Баттхара Нади.

И царевич Баттхар, сопровождаемый надёжными и преданными ему людьми и претерпев в дороге многие трудности и лишения, достиг крепости Сенген, что охраняла путь на Тебриз, в конце месяца Шабан 778 года Хиджры.

На следующий день, надев торжественный наряд и сев на быстрого, как степной ветер, коня, он выехал в город Тебриз, где правил великий царь Гюрли. Однако было угодно Всевышнему, чтобы на середине пути царевич Баттхар скончался от стрелы неизвестного убийцы, и отец его, царь Исавар, надев чёрный халат скорби, отвернул свой лик от предложения дружбы, ибо не может быть доверия к правителю, на чьей земле творятся подобные бесчинства.

Прознав о начавшейся вражде между Грузией и Аланией, великий хан Золотой Орды Тохтамыш повелел своим войскам осадить Тебриз и взял его на четвёртый день, убив многих жителей и совершив ужасные разрушения. Сам царь Гюрли, также преисполненный скорби и отчаяния, бросился с обнажённой саблей навстречу врагам и погиб в начале месяца Зул-у-Хиджа 778 года...»

Сперва он ничего не понял. Почудилось даже, что неправильно прочитал текст: светильник, кто же ещё виноват. Напрягая глаза до слез, до жёлтых кругов, прочёл ещё раз.