Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев

— Не двигайтесь! Не выходите за пределы круга! — предупреждает вдруг Гейл.

Глава 8. Что посеешь, то пожнешь

Глава 8. Что посеешь, то пожнешь

Все замирают, не смея ослушаться Гейл Мандрейдж. Видать, впечатлил неудачный пример паренька с нашей специальности, так неосмотрительно словившего проклятье на воротах. Отмечаю, как подаренное Ридрихом благостное состояние стремительно улетучивается, возвращая в то — настороженное и опасливое. Хорошо, хоть чувство обреченности не подступает к горлу вновь.

«Это пока...», — подсказывает гаденько внутренний голос.

Уставшие после мытарств в холмах, почти все рассаживаются на полу, даже Ридрих Ронн, рядом с которым неотступно находится Гас. На ногах остаются только усталые артефакторы, которые налаживают контур защиты и организовывают подпитку остальных, опустошая запасы полезных вещичек. Свободные принимаются заряжать опустошенные артефакты, и даже делать новые.

Ожидаемо не отдыхают проклятийники.

— Милена, Рем, можете определить шаблоны, которые использовались для проклятий? — снова берет на себя руководство товарищами моя подруга.

На несколько долгих минут вышедшие вперед к самой границе круга проклятийники замирают, сосредоточенно всматриваясь в пространство.

— Я не уверен. — начинает Ремлин Энсмон.

— Выводы? — коротко бросает Гейл, но парень мнется.

Его пихает в бок локтем Пухленькая Милена Армер:

— Говори, как есть. Гейл просто проверяет собственную догадку, — она многозначительно выгибает рыжую бровь.

— Здесь смешение... Смешение того, чего просто не может быть... — худощавый проклятийник неловкого дергает плечом.

— Ты имеешь ввиду схемы три-пять, семь-одиннадцать вместе, а еще шепотки и что-то странное из сельских наузов смешанных с русалочьим проклятием? — вопрошает Г ейл.

— Они самые. И еще минимум три вариации девять-четыре на крови.

— Ох! — рыжая проклятийница совершенно по-простецки всплескивает руками. — Проклятие русалок-то я и вовсе упустила. Позор на мою голову!

Мы — все, кто не сведущ в проклятиях — только недоуменно переглядываемся, слушая этот малопонятный бред, который не разберет никто, кроме. самих проклятийников.

Ремлин кивает, переступая с ноги на ногу:

— Без понятия как это распутать, — наконец сдается он.

— Давайте сначала сделаем это «добро» видимым. Может, станет понятнее? — предлагает Гейл.

Посовещавшись, проклятийники что-то предпринимают, и неожиданно от круга, в котором мы стоим во все стороны расходится свечение.

— Мать моя. — выдыхает где-то поблизости Луардэ.

Остальные реагируют похожим образом. Я и сама кручу головой во все стороны, рассматривая сплошь испещренную рунами и символами поверхность пола, стен и даже, как оказалось, потолка.

— Что-то легче не стало, — скептично резюмирует происходящее Ремлин.

— Даже наоборот. — вторит ему многозначительным покашливанием Милена.

Гейл еще некоторое время молчит и вдруг, воссияв победной улыбкой, выдает совсем неожиданное:

— Кажется, я поняла, что это такое. Здесь большинство проклятий не заряженные. В них отсутствует «спусковой крючок»!

— Пустышки?! Ну точно. — похоже, Милена тоже убеждается в словах Гейл.

— В такой неразберихе почти невозможно определить, какое из них рабочее, а какое только муляж.

— Мне кажется, тут тоже есть закономерность. Остается только ее найти.

— Ты хочешь сказать, это что-то вроде шифра? — уточняет Ремлин.

— Угу, — согласно тянет Гейл, присаживаясь на корточки у самого края круга. — Помнишь углубленные уроки Истории проклятий? Я готовила доклад по Люциусу Рэмбу и его экспериментальным изысканиям. Так вот. Там встречалось нечто... — Гейл вдруг замолкает, словно пытаясь поймать за хвост какую-то мысль или идею.

— Что? — торопят ее хором Милена и Ремлин

— В общем, ищем закономерность, — отмахивается Мандрейдж.

— Ребята, вы точно знаете, что делаете? — осторожно интересуется Люсиль, которая внимательно вслушивалась в их разговор.

— Все будет хорошо, не переживай так, — ехидничает сидящая поодаль Финч. — Эти ребята действительно лучшие.

Она выделяет голосом слово «действительно», и смеряет Люсиль презрительным взглядом.

— Ты на что это намекаешь? — Берки поднимается и подходит к Блондинке Номер Два.

Та тоже встает. Девушки некоторое время буравят друг друга ненавидящими взглядами.

— Да чего тут намекать то? — цедит Энн Финч. — И так видно от кого есть толк, а кто тут непонятно как оказался, — Энн отворачивается в сторону, посчитав разговор законченным.

Люсиль хватает ее за руку, разворачивая к себе. Я тоже поднимаюсь на ноги, желая предотвратить конфликт, но тут Берки выдает неожиданное:

— Моя мантия! Так вот чьих рук это дело!

Ого! Люсиль подозревает Финч в том, что на экзамене именно она испортила ее защитную мантию?

— Убери от меня руки, Берки, если они тебе все еще дороги! — огрызается Финч.

Меня опережает Ксан, тотчас оказавшийся подле спорщиц.

— Девушки, вы не находите, что сейчас не самое подходящее время для скандалов, интриг и расследований? — негромко интересуется боевик у сцепившихся блондинок.