Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев

Парней перестают атаковать, и они инстинктивно подаются в сторону идущей навстречу погибели некромантке. Но бессильно останавливаются, осознавая, что этот бой им не выиграть. Лишь Гас проходит еще несколько шагов.

Тяжело дышать. Действует на натянутые до предела нервы Люсиль — блондинка, не скрываясь, рыдает взахлеб на груди у крепко обнимающего ее Кастора, и несвязно причитает. Что-то нелестное проскальзывает и о Ридрихе, но сквозь частые всхлипы не разобрать.

Отвратительное чувство, когда нужно хоть что-то сделать, а ты совершенно не понимаешь, как и что.

Но, кажется, сама Карнк знает, что делает. Под последний куплет над ней начинает клубиться что-то темное. Некромантка вынимает ритуальный кинжал из маленьких ножен. Два точных движения, и она широко разводит руки. Во все стороны от нее расходится и начинает медленно вращаться так похожее на круг призыва кольцо тьмы. Всполохи багряных руны сами по себе складываясь в древний текст.

А вместо заклинания звучит все та же песня:

Рушится мир и взрывается мир

Ярость взлетает как черный вампир!

Больше осколков и криков во тьме!

Ярость — я покоряюсь тебе!..

Еще одно резкое движение, и кольцо опускается на землю. Та вздрагивает, и уже не ясно это от топота приближающихся исполинов, или от самой темной магии, что творит некромантка.

Закрываю глаза, когда Дайана обеими руками заносит короткий кривой кинжал над собственной грудью.

— Она знает, что делает, — раздается рядом негромкий и немного грустный голос Тамбертона-Экрю. — Слишком много некроэнергии для одной хрупкой девушки. Она бы все равно не выдержала.

Громко всхлипываю, не в силах больше держаться, и Гас прижимает меня к собственной груди. Душераздирающий рев, от которого стынет кровь в жилах, оглушает. Земля продолжает трястись под ногами дерущихся гигантов, которых стравила между собой Кранк ценой...

Чего? Жизни? Или всего лишь победы в испытании?.. Я уже не могу толком отличить одно от другого. Это все слишком.

Некромант лишь сильней притискивает меня к себе, и я благодарна другу за это.

— Готово! Они это сделали! — раздаются неожиданно радостные крики со стороны артефакторов.

И мы отстраняемся друг от друга. Почему-то неловко. Успокоившаяся немного Берки странно на меня смотрит и тут же прячет опухшее от слез лицо, уткнувшись взглядом в землю. Гас идет к ней, обнимает ее за плечи, увлекая в сторону ворот.

— Мы выиграли бой, но это еще не все. Поспешим, — командует Ридрих Ронн, стоящий рядом с проклятийниками.

Невольно оборачиваюсь через плечо. Там, где совершила самоубийственный ритуал некромантка, сражаются две гигантские твари, безжалостно отрывая друг от друга куски мертвой плоти. Их силы примерно равны. Обе уже основательно ранены, и предсказать, кто победит, невозможно, но лучше убраться подальше прежде, чем это произойдет. В том, что победитель пожелает нами полакомиться, сомнений никаких.

— Идем? — зовет Ксан.

Боевик подходит последним, остальные уставшие и осунувшиеся парни уже сгрудились у ворот. Киваю ему и, поддавшись порыву, шепчу:

— Простите.

— За что? — Ксан непонимающе хмурится.

— Мы.. .Мы... оказались бесполезными, — мотаю головой и срываюсь на шепот. Неожиданно боевик смеется. Чисто и заразительно, задрав к небесам голову.

— Что смешного? — невольно бурчу сквозь слезы.

— Как думаешь, Кроу, почему среди выпускников нашего факульета нет ни одной девушки?

Жму плечами. А ведь и правда, курса с четвертого на факультете боевиков один парни учатся.

— Не знаю. Не хотят?

— Не ваше это, вот и все. Каждый должен заниматься своим делом, — он вздыхает. — Я видел тебя на арене, ты очень крута. Ну для тряпки и девчонки, конечно. — точно старший брат он ерошит мои непослушные волосы и шагает вперед едва заметно прихрамывая.

По пути он что-то говорит бледному парнишке-артефактору и тот согласно кивает. Со смешанным чувством шагаю следом, внимательно вглядываясь в широкую спину парня. Ксан измотан не меньше прочих и ранен, но все равно внимательно следит за всеми и для каждого находит слова утешения.

Отчего-то мне стыдно еще больше.

— Ваше величество, проход чист, — рапортует прямая и флегматичная до одури Гейл Мандрейдж, и только по фиолетовым отблескам на стеклах ее очков, видно, что ей тоже нелегко пришлось.

Ридрих поворачивается и обводит нас всех тяжелым взглядом и вдруг выдает неожиданное.

— Напоминаю, чтобы все это закончилось прямо сейчас, достаточно просто убить меня. Это никак не отразится на вашем будущем.

Боевики хмуро, почти зло молчат. В их глазах все еще горят отблески боя. Остальные в недоумении переглядываются. У меня в голове не укладывается услышанное. Да как он может?! После всего, что ребята сделали, пусть и не взаправду.

Мы вымотаны и с ног до головы покрыты слизью и пылью. Даже на зубах что-то неприятно хрустит. Ноет каждая мышца и клеточка, а раны болят и кровоточат. Так чем же это не реальность? Еще чуть-чуть и вообще перестанем их различать. Пойди, пойми, где жизнь, а где вымысел, когда такое творится.

— Не нужно нас обижать, ваше величество, — глухо отвечает за всех Ксан. — Не обесценивайте то, что мы сделали.